Как по книгам
Виталий Портников, 30.10.2015
Из журнала «Грани».
После всех своих похождений сотрудники Следственного комитета оказались в Библиотеке украинской литературы. Это может показаться неким дьявольским умыслом, погоней Кремля за всем украинским, всем, на чем может быть отпечаток Майдана. Но на самом деле это просто служебный диагноз, погоня за звездочками, унтер-пришибеевский раж.
Библиотека украинской литературы давно уже не может претендовать на роль рассадника "подрывной литературы". Первый погром в ней российские правоохранители устроили еще в 2007 году. Тогда тоже искали и находили "подрывную литературу", уволили всех сотрудников, а для "борьбы с украинским национализмом" в библиотеку направили ее нынешнего директора Наталью Шарину - человека бесконечно далекого и от украинской литературы, и от украинской диаспоры. А создателю Библиотеки украинской литературы Юрию Кононенко, между прочим, спустя пару лет вообще запретили въезд на территорию Российской Федерации - задолго до Майдана и всплеска антиукраинской паранойи. Или она была всегда?
Поэтому на самом деле история с Натальей Шариной выглядит примерно так же, как с руководителями каких-нибудь "дружественных партий" в Северной Корее - людей вначале направляют изображать политическую активность, а потом за эту же имитацию отправляют в лагерь. Шарина превратила Библиотеку украинской литературы в обычное муниципальное учреждение культуры, ничем не отличающееся от прочих. Единственное, чего она не могла сделать, так это переименовать библиотеку. А возглавлять что-либо "украинское" - это в наше время очень большой риск. В самом деле: сам Владимир Владимирович говорит, что русские и украинцы один народ, каждому настоящему патриоту понятно, что никаких украинцев нет, а тут прямо в центре Москвы библиотека, которая называется украинской и хранит литературу на смешном языке. А что если дети увидят?
Ребята Бастрыкина быстро сообразили, что украинская и экстремистская - это практически одно и то же. И пошли в поход за наградами - не исключаю, что и нужные книжки прихватили с собой. А заодно "загребли" и директора - нет в России опаснее должности, чем директор Библиотеки украинской литературы, даже если этому директору поручено правительством Москвы сделать так, чтобы ничего украинского в библиотеке не было. А что это позор на весь мир, демонстрация самого заурядного средневекового варварства - так кого же это в Следственном комитете волнует? Они там варвары и есть.
Обидно другое. Когда мы, активисты украинских организаций Москвы, начали приносить книги в эту библиотеку - тогда просто отдел в одной из "районок", - мы и не представляли себе, до какого смрадного дна докатится Россия. Мы ведь эту библиотеку собирали буквально по страничке. Именно мы, а не московские власти. Люди приносили в библиотеку свои книжки, присылали подарки с Украины и многих других стран, Юра Кононенко и его добровольные помощники все это доводили до ума, превращали в библиотечные фонды. Мы по сути подарили эту библиотеку городу - городу, в котором живут тысячи украинцев, но не было ни одной украинской библиотеки. И что делает этот город, что делает эта страна? Устраивает в библиотеке шмоны, выгоняет ее сотрудников, теперь уже, как в сталинские времена, арестовывает тех, кто брошен на "исправление недостатков".
Ничего более абсурдного, более пренебрежительного по отношению к собственным гражданам и представить себе нельзя - но, с другой стороны, это ведь не первый и наверняка не последний такой абсурд. Когда к власти пробирается чернь в штатском, она и делает то, что умеет, - шмонает, сажает и сжигает. Просто начинает с книг.
Библиотечный фронт
Илья Мильштейн, 30.10.2015
Во многих событиях, происходящих ныне в России при активном участии силовых органов, выделяются сразу несколько факторов. Это обыкновенное мучительство. Это идиотизм. Это тайна, которую за неимением других пристойных слов хочется назвать конспирологической. И это чистая политика: единственное, что поддается рациональному анализу.
Взять хотя бы самый знаменитый процесс текущего времени - суд над Надеждой Савченко. Над пленной летчицей изгаляются просто так, ради удовольствия, иначе не объяснить одну из предъявленных ей статей: "незаконный переход границы". Похищение, закамуфлированное под незаконный переход, оборачивается кромешным позором и для Кремля, и для всей его карательной системы - но им плевать. О замысле можно лишь гадать, но, допустим, присудив "наводчице" 2500-летний срок, Путин потом желает поторговаться, и тут, как ему чудится, открываются широчайшие перспективы для шантажа. Что же касается политики, то здесь все прозрачно.
Россия по-прежнему воюет с Украиной, и это хорошая новость для разнюнившихся полководцев диванных войск и приунывшего было легендарного жениха Стрелкова. Наскучит гаранту возиться с Сирией, безуспешно сколачивая в Дамаске антигитлеровскую коалицию, - снова разглядит на контурной карте Мариуполь, а то и Киев, который грозился взять за два дня. В этом смысле и Сенцов, и Савченко, и изнывающие от безделья философы на своих диванах, и Гиркин с блондинкой, и затерявшийся где-то в тылу Моторола с очередной женой, и Киселев, оплакивающий шенгенскую визу - все они будут востребованы. А сегодня война в стадии подготовки и юридического оформления.
История с Натальей Шариной началась не с доноса районного депутата-антифашиста Захарова - это старая вообще история. Из тех баснословных времен, когда Янукович правил Украиной и даже Крым еще не вернулся в родную гавань. И Дмитрий Корчинский, мутная довольно фигура, не всегда был автором запрещенной в России книги, которую якобы нашли оперативники в московской Библиотеке украинской литературы, а дружил, бывало, с "Нашими" и окучивал их на Селигере в качестве приглашенного лектора. Дело, возбужденное на днях СК против 58-летней Шариной, - это вообще старое дело, возобновленное в наши дни. Как бы по вновь открывшимся обстоятельствам, которые здесь совершенно ни при чем.
Это, во-первых, опять-таки обыкновенный садизм, родовая черта власти. Ну как не помучить немолодую женщину, виновную лишь в том, что возглавляет злосчастную библиотеку. Это, во-вторых, чудовищная глупость, поскольку даже детям известно, что распространять "экстремистскую литературу", если данное словосочетание имеет хоть какой-нибудь юридический смысл, можно на улицах или там на площадях, но никак не в книгохранилищах. "Распространение" вообще должно носить массовый характер, а ежели на библиотечной полке лежит книга этого страшного Корчинского или киевский аналог "Мурзилки", где смутно угадывается нечто, похожее на флаг "Правого сектора" (запрещенная в РФ экстремистская организация – прим.ред), то кто их читает? Откуда там, в библиотечной тиши возьмутся сотни и тысячи поклонников запрещенного, оказывается, "Барвинка"? Ну кто потащится в читальный зал листать исторические исследования про того же Бандеру, когда этими книгами забита Сеть и к тому же они не запрещены?
Но если, в-третьих, постараться понять, для чего и кем сегодня выдуман и запущен в действие дикий скандал с библиотекаршей, то легко, вычленив слово "русофобия", постичь тайный смысл происходящего. Ибо русофобия, иначе ненависть к России, в стране, насильственно окружившей себя врагами, ныне слово самое важное, и что ж удивительного в том, что угнездилась она, эта русофобия, не только в Вашингтоне, Брюсселе, Страсбурге, но и в столичной библиотеке. Куда любой гражданин может зайти, как к себе домой, и безнаказанно прочитать книгу на украинском языке. На языке Петлюры, Бандеры, Шухевича, Порошенко, Тимошенко, Ющенко, Савченко, Яценюка, Коломойского...
Оказывается, страшные дела творились на этой Трифоновской улице г. Москвы, и не надо переспрашиватьМаркина, что он имел в виду, когда описывал "печатную продукция, содержащую призывы к антироссийской и антирусской пропаганде". Бывают, наверное, и такие книги, в которых пропаганды нет, а призывы к пропаганде на каждой странице. Маркину виднее.
Главное же, в-четвертых, всем нам опять напомнили, что конфликт России с Украиной продолжается. В узком смысле, и тут мы можем предположить, что таким образом, обыскивая библиотеку, власть выражает недовольство прерванным по настоянию Киева авиасообщением между Украиной и РФ. А в широком смысле речь опять-таки идет о войне. Той самой, гибридной, которая в эти дни обернулась бомбометанием на Ближнем Востоке, но с течением времени может вернуться на Украину. В Москве просто напоминают о том, что вражда и ненависть к соседней стране, выбравшей европейский путь политического развития, никуда не делись, и это касается любых мелочей.
В прошлом году отгрызали Крым и вторгались в Донбасс. Вчера судили и приговаривали к людоедским срокам Сенцова и Кольченко. Сегодня мучают Савченко, и заодно, чтобы два раза не вставать, бастрыкинские человечки, заказав донос, напали на библиотеку. Война продолжается, не затихая ни на минуту, и в стратегическом отношении дом на Трифоновской столь же необходим, как и Крым, Донбасс, российская база в Сирии, каспийская флотилия. Такая уж это стратегия, соединяющая в себе самые разнообразные факторы, но все-таки политический фактор важнее всех прочих. Сильней, чем даже страсть к бессмысленному мучительству, и тем, кого обыскивают, обвиняют, приговаривают и сажают эта мысль должна принести хоть какое-то облегчение.
http://grani.ru/blogs/free/entries/245465.html
Русиш гестапо
Александр Скобов (в блоге Свободное место) 30.10.2015
Предвижу комментарии здравомыслящих людей: то, что случилось с Натальей Шариной, - это результат нагнетания в стране истерии, создания атмосферы ненависти и охоты на врагов. В этой атмосфере уверовавшие в собственную безнаказанность опричники совсем распоясались. Система пошла вразнос, и отдельные ее звенья в своем служебном рвении действуют вразнобой, не думая о последствиях.
Стоп, одну минуточку. Когда опричники из СКР издевались над Шариной, дело против нее комментировал сам спикер бастрыкинской ОПГ Маркин. А это значит не только то, что решение об открытии уголовного дела принималось на уровне высшего начальства «русиш гестапо», но и то, что «концепция» этого дела разрабатывалась и согласовывалась там же. Считать, что руководство СКР не просчитывает последствий своих действий, значит недооценивать противника. Точно так же, как и считать, что Бастрыкин не контролирует своих подчиненных.
В СКР точно знали, что дело будет резонансным. Более резонансным, чем дело Светланы Давыдовой. Предполагать, что руководство ведомства могло допустить в этом деле «эксцесс исполнителей», значит держать Бастрыкина совсем уж за идиота. Нет, все действия «исполнителей» носили демонстративный характер и именно на резонанс и были рассчитаны.
Команда Бастрыкина - вполне самостоятельный игрок на российском политическом поле, имеющий свою идеологию, программу, политические цели, стратегию достижения этих целей. Эта команда последовательно выступает за приоритет «интересов государства» по отношению к правам человека, не признает верховенства международно-правовых норм, лоббирует введение новых и новых идеологических запретов, ограничений на критику власти. Фактически это активная и влиятельная часть условной «партии тоталитарной реставрации», причем способная осуществлять эту реставрацию на практике. Прямо сейчас. То, чем занимается СКР последние несколько лет, - это реставрация сталинской машины репрессий. Каждое громкое политическое дело, организованное СКР, - это «ходовые испытания» очередной извлеченной из исторического чулана детали машины террора. Пока на уровне модели. Как бы в миниатюре. Но в результате все детали распакованы, смазаны, проверены и соединены друг с другом. Осталось только запустить машину в целом.
Смысл дела Шариной не только в создании прецедента уже совсем недетских репрессий за «запрещенную литературу». Это еще и демонстрация не регламентированного никакими процессуальными ограничениями насилия над жертвой репрессий. На немедленно возникающие ассоциации с практиковавшимися в 37-м пытками лишением пищи, воды и сна все и было рассчитано. Жертве репрессий (а заодно и всему обществу) показывают: ты лагерная пыль. Ты никто, и с тобой могут сделать все что угодно. И никакие «медицинские показания» тебя не защитят.
«Партия тоталитарной реставрации» прекрасно понимает неэффективность идеологических запретов в современном мире информационных технологий. Поэтому технические ограничения на перекрытие доступа к «идеологически вредной литературе» она обязательно будет стремиться компенсировать запугиванием несогласных. С тем чтобы сломить волю к сопротивлению, к неподчинению идеологическим запретам. Поэтому бастрыкинская охранка обязательно будет не только добиваться дальнейшего ужесточения репрессивного законодательства, но и демонстрировать свою способность осуществлять нерегламентированное насилие в духе 37-го года. Даже если сегодня власти как бы отыграют назад и закроют дело Шариной «за отсутствием умысла на разжигание», эффект запугивания уже достигнут.
Жестокие и не регламентированные правовыми нормами расправы с несогласными будут обязательным элементом политической системы, предполагающей наличие обязательной государственной идеологии, идеологического воспитания и идеологической мобилизации граждан государством (через образование, массовые организации, начиная с детских, контролируемые государством масс-медиа и т.д.). И неважно, называется ли эта обязательная государственная идеология «марксизмом-ленинизмом» или «исторически сложившейся в России системой ценностей», из под которой откровенно торчат уши уваровской триады «православие-самодержавие-народность».
В раннюю перестройку вожди КПСС любили поговорить про «исторически сложившуюся однопартийную систему» и сделанный в 1917 году «социалистический выбор советского народа». Который, естественно, окончателен и обжалованию не подлежит. Так исторически сложилось. Главное здесь то, что этот невесть когда сделанный «исторический выбор» сакрализируется и табуируется. Попытки его пересмотра объявляются предательством. Исторически сложившиеся «наши ценности» противопоставляются «чуждым нам ценностям», влияние которых угрожает нашему «историческому выбору». От чего, естественно, надо защищаться - в том числе и идеологическими запретами. Так вот, подобная система никогда не работала и не будет работать без репрессий.
Поэтому жаловаться Путину на Бастрыкина столь же нелепо, как жаловаться Бастрыкину на его подчиненных. Бессмысленно также спорить с режимом по поводу правильности применения его антиэкстремистского законодательства. Каждый, кто защищал правомерность этого законодательства, рассчитывая на его использование против фашистов и антисемитов, сегодня несет личную моральную ответственность за то, что делают с Натальей Шариной.
Удастся ли остановить тоталитарную реставрацию, в конечном итоге зависит от того, сколько людей готовы будут сказать, что они не признают никаких идеологических запретов на книги и не будут им подчиняться. Что они действительно хотят разрушить исторически сложившуюся в России систему ценностей. Потому что это ценности домостроя, крепостничества, кнута и нагайки. Ценности цепей, колодок и решеток.
