Ворюги-кровопийцы
Из Журнала «Грани».
Александр Скобов (в блоге Свободное место) 31.08.2015
«Ворюга мне милей, чем кровопийца». Мне тоже. И в этом я резко расхожусь с большинством «русского мира». В этом мире всегда гораздо более снисходительно относились к насилию власти над своими подданными, чем к воровству ее представителей. Когда власть беззаконно расправляется со своими политическими противниками - тут государство-барин «в своем праве». Или когда власть ворует голоса на выборах. Меня всегда изумляло, как люди могут не видеть аналогии между кражей голосов на выборах и кражей кошелька на рынке. Но не видят. «Русский мир» не воспринимает голос на выборах как «мое». Это не «мое», а государево. Захотел государь - дал, захотел - назад взял и кому надо отдал. Так что здесь тоже государство-барин в своем праве.
«Стань царем, Иван-Царевич, только не воруй». Все остальное «русской власти» позволено. «Русский мир» легко списывает ей массовые убийства, беззаконие, унижение. Списывает за радость периодически созерцать государевы расправы над отдельными представителями правящего класса. Пусть знают, что они такие же холопы, как и мы. А что эти расправы часто столь же беззаконные и неправосудные, как и над нами, так это даже приятней. Дырка тебе от бублика, а не правовые гарантии. Еще «русский мир» не ведает, что такое соразмерность наказания. Он любит наказания максимально жестокие.
Глубоко ошибочно видеть в этом какое-то стремление к социальной справедливости. Удивительно, но попытки некоторых оппозиционных сил поставить вопрос о пересмотре итогов очевидно несправедливой приватизации законодательными, правовыми средствами не вызвали в «русском мире» никакого отклика. Ему так неинтересно. Интересно когда периодически показательные расправы показывают. В остальном он сложившуюся неофеодальную социально-экономическую модель под сомнение не ставит. Левые идеи остаются в «русском мире» маргинальными. Это глубоко правый мир, не знающий ценности человеческой личности, зато почитающий силу и жестокость. Именно поэтому к преступлениям против личности он более терпим, чем к преступлениям против собственности. Попытки слепить из этого какое-то социально-протестное движение бесперспективны. А вот кремлевская клика не ошиблась, сделав ставку на консерватизм и «традиционные ценности».
Я предлагаю именно в этом контексте рассмотреть вопрос, прав ли Михаил Ходорковский, призвавшийдемократическую общественность не пытаться водворить в тюрьму Евгению Васильеву. История с Васильевой отвратительна. Отвратительна тем, насколько это откровенный и наглый «договорный матч» для своих, и это не может не вызывать возмущения. И чувство справедливости оскорблено тем, что неправо осужденные будут продолжать сидеть, а Васильева будет на свободе. Но только несправедливость не будет устранена возвращением Васильевой в тюрьму. Несправедливость может быть устранена только освобождением неправо осужденных. Мы не в силах добиться их освобождения, так хоть Васильеву опять посадим в утешение? Не есть ли это культивирование худших проявлений «русского мира», на которых и держится вся путинщина?
Гарри Каспаров увидел в позиции Ходорковского сигнал правящей элите, обещание индульгенции в случае устранения Путина. По его мнению, это как минимум тактическая ошибка. Уверенность в безнаказанности не будет стимулировать правящую элиту к устранению Путина, не будет сдерживать при совершении новых преступлений власти. Каспаров обозначает «красную линию», перешедшие которую не могут рассчитывать на снисхождение после падения путинизма: «те, кто напрямую причастен к военным интервенциям в Грузию и Украину, равно как и судьи, выносившие неправосудные приговоры Олегу Сенцову, узникам Болотной и другим политзаключенным, организаторы политических убийств, а также омоновские командиры, руководившие силовым разгоном мирных демонстраций».
Вот только Васильева точно не бросала танки на Грузию и Донбасс, не выносила неправосудный приговор Pussy Riot, не командовала ОМОНом, разгонявшим мирные акции. Что же касается ее реальной вины, то после того издевательства над правосудием, которое демонстрировал Кремль все последние годы, у нас нет никаких оснований верить ни одному приговору по общественно значимому делу. И напротив, есть веские основания предполагать, что Васильева не более чем стрелочник, что осуждена она «не за свое». Справедливо ли, что она осуждена, а ее бывший шеф нет?
Уместно ли требовать вернуть в тюрьму Васильеву, когда на свободе до сих пор разгуливают очевидно представляющие повышенную общественную опасность вандалы, нападающие на художественные выставки и сбивающие скульптуры с памятников архитектуры? И они-то как раз не ворюги, а те самые кровопийцы, потому что их преступления связаны с насилием.
Я убежден, что в демократическом, правовом государстве такие как Цорионов должны сидеть в тюрьме. Считал и считаю, что любой сталинист, фашист, религиозный фундаменталист может болтать что ему вздумается. Но при этом должна неукоснительно соблюдаться жесткая граница между словом и делом. Перешел от слов к делу, распустил руки - сразу получи по полной. Изолировать Цорионова - это не любезность со стороны государства, а его конституционная обязанность, и оно должно ее выполнять без специальных просьб и требований. Если оно оставляет на свободе фашистского погромщика, это не повод обращаться к нему с ходатайствами. Это повод лишний раз сказать, что у нас фашистское государство. Его проблема - доказывать обратное.
Уместно ли сейчас вообще требовать от государства какого бы то ни было правосудия? Или пора осознать, что, как написал Олег Кашин, это абсолютно чуждая и враждебная нам сила, а мы - порабощенный народ? А это значит, что взаимодействовать с государством допустимо лишь на основе трех лагерных «не»: не верь, не бойся, не проси. Это значит, что какой бы то ни было диалог с этим государством на почве права невозможен.
Именно это сегодня фактически признал несомненный лидер наиболее близкой к правящей элите, наиболее умеренной части демократической оппозиции Михаил Ходорковский, когда заявил о праве российских граждан не соблюдать безнравственные, неправовые законы. Не все такие законы он перечислил, но о чем он умолчал, достаточно очевидно. В сегодняшней России власть не может смениться через выборы. Это значит, что она будет сменена не через выборы. Она будет сменена в результате массой кампании гражданского неповиновения. В результате массового нарушения полицейских ограничений на свободу слова и собраний. Тем, кто сразу стал интересоваться, кто будет носить передачки нарушившим несправедливые законы, Ходорковский ответил: «Идти ли на пулемет - выбор каждого». Кстати, носить передачки - тоже.
Мы однажды уже получили свободу почти без усилий и не смогли ею распорядиться. Теперь свободу будет не получить без жертв. Только я не верю, что людей сможет вывести на улицу лозунг «Васильеву на нары!» Не полезут за это на рожон. Заставить идти на риск, жертвовать собой могут лозунги защиты и освобождения, а не мести и унижения.
Изыди, сатана
Пара фраз (в блоге Пара фраз) 28.08.2015
Русская православная церковь (РПЦ) в случае начала судопроизводства по "делу о Мефистофеле" может ходатайствовать в суд о смягчении взыскания с виновных... Об этом "Известиям" рассказал заместитель председателя Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества РПЦ Роман Багдасаров. Он отметил, что любые символы несут определенную энергетическую нагрузку и фигура демона влияла на духовную атмосферу города.
- Понять виновника как верующего человека можно: ему отвратительны образы демона. Мефистофель - то, что олицетворяет зло в этом мире, и человек, решившийся действовать, хотел, судя по всему, зло убить, - говорит Багдасаров.
Он также добавил, что даже актеры, которые примеряли маски темных сил, нередко заканчивали плохо или в их жизни происходили мистические, а иногда трагические вещи.
- ...Вещи, связанные с поклонением темным силам, изображения несуществующих в природе чудовищ, драконов - это не только культурный аспект, но и духовный… Конечно, изображение демона в Санкт-Петербурге было историческим - но кто бы в России в настоящее время хотел, чтобы подобные негативные изображения сегодня оказались в Северной столице? - задается вопросом священник.
"Известия"
- Покажи, покажи свое творение! - сказал, тяжело дыша, монах.
Кусок серого холста упал.
На перилах сидело каменное чудовище.
Монах, рыцарь и Кучков долго смотрели на него, не говоря ни слова.
- Уж очень он страшный, - сказал наконец Андрей.
- Да это что ж такое: зверь рогатый и горбоносый? - спросил с недоумением рыцарь, не сводя глаз со статуи.
- Мыслитель, - ответил медленно ваятель. - Дьявол-мыслитель...
- Помилуй! - воскликнул монах. - Да что ж дьяволу делать в таком месте? Побойся Бога!..
- Какой страшный! - повторил Кучков. - Губа как у лютого зверя. А глаза-то!.. И язык высунул от удовольствия... Чему он радуется?..
- Грех, грех, брат, - повторил укоризненно монах. - Добрый католик не создал бы такой статуи. Напрасно умудрил тебя Господь, послав тебе талант и науку.
Ваятель не отвечал ни слова.
Марк Алданов. "Девятое Термидора"
