Моя прабабушка родилась 24 августа 1919 года,сейчас ей 91 год.Она именно тот человек,кого надо поздравлять и благодарить за ту великую победу в этот день!И просить прощения за то,что нынешняя власть и нынешние люди спекулируют на воинской доблести и славе настоящих ветеранов-победителей...

Несколько лет назад прабабушка согласилась поведать некоторые сведения из истории той войны журналисту "МС" - своему внуку.Делаю своеобразный перепост.
Итак,статья моего отца в старой доброй "Молодёжке".

"Просто война.Трагические нелепости Великой Отечественной.
<...>
19-летняя сыктывкарка Александра Таскаева в субботу, 21 июня 1941 года, вместе с другими работниками столовой «Октябрь» (была такая на пересечении улиц Ленина и Орджоникидзе) собирала в местечке Белый Бор клюкву. Ягодами были наполнены уже пять бочек, тары больше не было, и сборщики к вечеру вернулись в Сыктывкар. Утром следующего дня Шура вышла из своей комнаты в общежитии лесного техникума и в коридоре увидела плачущих и поющих людей. Боевые «шапкозакидательские» песни горланили пьяные. Плакали же те, кто был трезв. Таким Александра Ивановна Таскаева запомнила начало войны.

Пьяные атаки подполковника Кошелева.

Мобилизованная сначала на строительство кожзавода, она, чтобы попасть на фронт, поступила на шоферские курсы. Но в действующей армии оказалась не так скоро, как хотела. С августа 43-го «болталась», как сама она говорит, без дела в резервных тылах. И только весной следующего года была зачислена, наконец, как водитель грузовика в боевую часть 1-го Прибалтийского фронта, командовал которым маршал Баграмян (или «дядя Ваня», как его уважительно называли солдаты). Впрочем, в полку самоходной артиллерии, куда она попала, боеприпасы и личный состав Шура Таскаева перевозила всего несколько дней: повара подразделения, пожилого «дядю Гришу» убило осколком, и комполка Кошелев назначил ее на освободившееся трагическим образом место. Именно с подполковником Кошелевым и связаны яркие воспоминания Александры Ивановны о той, «другой» войне.
...Кто знает, если бы не четыре бочки спирта, обнаруженные где-то офицерами полка, возможно, похоронок в ту войну было бы меньше, подполковник Кошелев не лишился обеих ног, а операция советских войск в Прибалтике имела бы еще более победоносный характер.
По всему выходило, спирта должно было хватить надолго: не так уж велика была численность комсостава подразделения (по одному офицеру на каждую из 22 полуоткрытых самоходок плюс замполит с командиром). Важный стратегический продукт перевозился наряду со снарядами и прочим имуществом полка от одного места боевой славы к другому. И в часы приема пищи практически весь комсостав воздавал должное Бахусу русских баталий. С американским салом в нарезку и с неразлучной «походно-полевой женой» Анфисой, числившейся водителем, употреблял систематически и командир полка. До тех пор, вспоминает Александра Ивановна, «пока не спился и не сдурел совсем».
В каком месте Прибалтики это случилось, она в точности не помнит, но в один летний день 1944 года пьяная страсть подполковника Кошелева стала губительной для всего полка.
Часть расположилась в низине. Впереди на высотах щетинилась стволами оборона немцев. Шура Таскаева отвезла бойцам на передовую завтрак и вернулась в поварские тылы. А ближе к вечеру, когда был готов ужин, ей сказали, что ехать никуда не надо. Кормить на передовой было уже решительно некого.
Редкие уцелевшие в тот день солдаты рассказали ей потом, как Кошелев безо всякого приказа сверху, без обязательной поддержки пехоты двинул полк в бессмысленную атаку на высоты. Немцы, как в тире, методично расстреливали двигавшиеся по открытой местности самоходки. Четыре машины были сожжены полностью, вместе с экипажами, а все остальные – так или иначе повреждены. С ранениями в госпитали попала большая часть личного состава. Полк был наголову разгромлен, и пока дожидались новой техники и людей, прошло почти две недели. Надо ли объяснять, что все это время фронту пришлось обходиться без целого воинского подразделения, а значит, где-то на его участках смертей было больше...
Как рассказывает Александра Ивановна, пьяное безрассудство подполковника никак не было наказано. А потому продолжалось. Один раз, впрочем, успешно. В каком состоянии был комполка Кошелев, когда в августе того же 1944 года принималось решение об атаке латвийского города Митавы (ныне Елгава), наверняка сказать нельзя. Но населенный пункт был взят всего двумя самоходками, ворвавшимися в Митаву ночью с зажженными фарами и включенными сиренами. Наступательный кураж оказался действенным – город взяли без единого выстрела. Тогда полку было присвоено имя Митавского.
А в феврале 1945 года под пьянством Кошелева была подведена черта. И прошла она по его ногам. Буквально.
Как вспоминает Александра Ивановна, случилось это вечером. Нетрезвый подполковник снова решил атаковать позиции противника, которые располагались в каких-нибудь 500 метрах от позиций полка. Но на сей раз в атаку он пошел сам, в одиночку, с табельным пистолетом в руке. По сумасшедшему русскому немцы открыли огонь из миномета, и Кошелеву оторвало ноги. Группа солдат во главе со старшиной Уткиным бросилась по снежному полю спасать своего командира и тоже была обстреляна. Кошелева вытащили на плащ-палатке, а вот получившего тяжелое ранение старшину по непонятной причине оставили в поле - может, не заметили второпях в наступавших сумерках. Хватились его часа через полтора, отыскали и принесли в лазарет.
Подполковника спасли благодаря его походной жене Анфисе - она сдала для него пол-литра крови. А старшина Уткин к утру скончался. Он истек кровью еще в поле, а доноров для него почему-то не нашлось. «Хороший дядька был», - вздыхает сегодня Александра Ивановна Таскаева…"
Андрей Влизков.

(МС № 19/2003)
(8 мая 2003 года)

Вся статья в этом выпуске - http://www.mskomi.ru/arhiv/new052.htm