Я ненавижу повелительное наклонение

Занавесить бы чёрным Байкал,
Словно зеркало в доме покойника.

                                                                             А. Вознесенский,
                                                                   на смерть В. Шукшина


                      УРОКИ ВЕРТИКАЛЬНОЙ ГЕОГРАФИИ

Выборы у нас часто. Всякие, такие и сякие. Много выборов, хороших и разных. Скоро будут выборы, на какие выборы ходить, какие холить и лелеять, а какие презирать и игнорировать.
Скоро нам всем будет счастье.
А пока оно не пришло, группа выборщиков очень спешила. Так, что водитель автобуса заснул за рулём и снёс башку рейсовому двухэтажному из некогда дружественной, потом враждебственной, а теперь и вовсе самой несчастной в Евросоюзе стране Латвии. Желтый двухэтажный отъехал от платформы автовокзала Риги, что возле канала, откуда веслом подать до Даугавы, она же Западная Двина, сестра нашей суровой Северной, а ведь исток у них рядом с истоком Волги. Только та на Каспий, а эти две – рукавами на северные, неприветливые моря. Двина в начале лета обмелела так, что под угрозой оказались предстоящие зимние завозы. Ну да что теперь, когда уже сентябрь, у нас с в столице перевыборы, по всей державе нет большей беды, чем споры вокруг одного и того же леса, только в разных концах нашей с вами необъятной.
И вот он отъехал, еще водитель в отутюженной сорочке и фирменном галстуке странновато поглядел на девчонку, давящуюся вкусным мороженным, откровенно потерявшуюся среди ровесников, почти не говорязщ0их по русски, а если и говорящих, то на странной смеси топорного мата с интонациями «сами мы не местные».
И второй водитель, помоложе, и толпа, только что занимающая весь перрон, исчезла в автобусе, старо тихо, казалось, в автобусе уехал целый табор, но было чисто – это же Рига, это же подлинная Латвия, маленькая, и, как любая маленькая, прибранная и вылизанная – всего наперечёт. Только любви недостаток.
   Чего недоставало дороге, этому 519 километру, если от московского Зеро? Времени проснуться? Тумана? Нового старого мэра из далёкой и не очень правдоподобной из под Себежа Москвы?
Кома по-латышски – не страшная болезнь-не болезнь, как назвать-то её, нашу кому – состояние туловища – только не лезьте в словари – медицинский ничего не объяснит, а жаргонизмов еще не написан – так вот, по-латышски это запятая после нуля в дробном числе.
Но нашу кому со своей они не путают.
Сначала написали – 9 трупов. Потом вроде 8 и одна кома.
Дорогу убрали быстро...  как же, деньги, страховки, с Латышского водителя не уже спросишь, а наш в больнице – пьян не был, в принципе срок, лет семь.
Не так и много. Если доживёт. Если у него заживёт.
Если дороги кончаются и начинаются дыры. Там,  где уже решено брать за эти дыры деньги.
Латвийский эколайн ехал в ночь, когда в Риге день Отца, Белая ночь. Почему белая – я не узнала – так, начало осени, свадьбы, пары вальсируют возле уличных кафе, тут и там, бережно, не мешая друг другу, играют немолодой саксофонист и девчонка с дудочкой – андерсеновская, подросшая из сказки про девочку со спичками. Трубочист гуляет, фотографируясь с туристами. Возле сейма часто видят Паулса, он не только каждый август в театре русской драмы сам аккомпанирует молодым исполнителям – он же еще депутат и выходит отдохнуть в городской парк.
И никто ре перекрывает старый город с его особенным булыжным обаянием, чтобы подмётки господ-слуг народа не пострадали от пешей ходьбы.
И водители в дорогу не заворачивают в спецовку еду в промасленной бумаге, смахивающей на ветошь, а улыбаются пассажирам – не волнуйтесь, мы знаем, что всё будет хорошо.
Треша перрона...
Иногда очень хочется, чтобы тебя не понимали, но это очень трудно – когда размазывает по шоссе пассажиров двух автобусов, забываешь заученный текст. Ах, извините, не будете ли вы любезны простить меня, что, находясь в независимой стране, я еще не совсем говорю на вашем языке...
Опять прошла вся в синем...
А в Риге на рассказ экскурсовода о Белой ночи русский парнишка запел про Белые розы. Он был из Питера, и его мнемоническая память не подсказала ничего другого.
Может, хватит ссылаться на вчерашних кумиров? Оставим их тем, у кого в жизни нет ничего другого.
Я ненавижу повелительное наклонение. Я ненавижу приказы и указания. Я ненавижу призывы. Я давлюсь воздухом, когда слышу Давайте! или Споёмте!
Но, знаете, в гости к Богу тоже бывает опозданий.
Сможет, переведём дыхание и посмотрим друг на друга?