«Этот чудной человек увеличивает налогооблагаемую базу республики»

Значительную часть интервью в прямом эфире местной телекомпании губернатор Марий Эл посвятил мистификации, связанной с установкой очередного памятника. Телезрители так и не поняли, какая связь существует между гениальным художником и Йошкар-Олой, зато послушали замечательного рассказчика и теперь гадают: а кто такой этот Лаврентий Петрович?

Периодичность интервью г-на Маркелова на телеканале «Регион 12» зависит исключительно от наличия вдохновения у губернатора. В преддверии праздников – Дня народного единства и дня Республики, глава региона общался с телеведущей и телезрителями, главным образом на соответственную тематику. Традиционно ноябрьские праздники являются в Марий Эл своего рода временем подарков г-на Маркелова народу республики. Об одном из них, памятнике фламандскому живописцу Рембрандту, стало известно накануне. Губернатор попытался развернуто ответить на общественный запрос о причинах появления такого подарка. Вот что у него получилось:

«Те, кто платит, содержит республику — они довольны Рембрандтом, а те, кто на сайтах скрываются — они, значит, недовольны, — г-н Маркелов начал свой рассказ с констатации наметившейся тенденции. — Ну, друзья мои, я расскажу вам тайну: есть человек, назовем, скажем, увлекающийся, творческий человек. Вы его знаете все, этого человека. Можете любить, можете не любить, но так получилось, что полюбил он Йошкар-Олу, а мог бы полюбить другой город, и захотел ее обустроить. Когда-нибудь я детально расскажу об этом интересном человеке, своеобразном…», — на мгновение показалось, что губернатор завершил преисполненное таинственности повествование, однако: «И вот, к примеру, был пустырь. Стоит он, этот пустырь, допустим там — миллион рублей. Выставляют пустырь на аукцион, а он берет и покупает за 20 (миллионов рублей — ред.). Ему говорят:

— Вы сумасшедший, пустырь же можно купить за миллион, тем более — Вам (читатель, тебе не кажется, что здесь г-н Маркелов немножечко проговорился?) Ну, это же пустырь, он никому не нужен, ну зачем, опустим — Лаврентий Петрович, Вы покупаете этот участок?

 Он говорит: — Хочу. Вот деньги лишние есть, — и покупает за 20 (миллионов рублей, — ред.).

— Ну хорошо, покупайте за 20, но он же миллион стоит!

— Нет, я куплю за 20.

— А у Вас какие-то просьбы есть?

— Да. Просьба поставить памятник Рембрандту (вот оно как значит! — ред.) А если я не куплю, это захолустье будет дальше продолжаться у вас.

— А, ну тогда давайте, потому, что этот участок стоит меньше в несколько раз…

И тогда этот участок продают Лаврентию Петровичу. Он покупает не за миллион, а за 10 (миллионов рублей – ред.). А остальное тратит — на установку памятника, который прославляет и украшает город. А 10 (миллионов рублей – ред.) он платит для того, чтобы платить заработную плату обделенным, убирать помойки за тех, кто не убирает помойки, вкручивать лампочки, где выкручивают их… Я не знаю — готовится к зиме за тех, кто не платил за квартиру… Вот так».

В этой части рассказа губернатора уверенность в том, что под вымышленным и мало кому известным именем Лаврентий Петрович, скрывается кто-то очень напоминающий самого г-на Маркелова, возрастает. Одновременно приоткрывается завеса тайны над процессом утверждения новых городских топонимов:

«Рембрандта будем открывать на улице, которая называется, ну, скажем, Амстердам. Потому, что от Гоголя (памятник на набережной и расположенный рядом бульвар – ред.) начинается Амстердам — видели, 4 дома построены в стиле голландском? Потом будет еще один дом построен, тоже инвестором. Потом еще будет здание соединено с теми двумя домами, которые на Пушкинской площади сейчас находятся, — г-н Маркелов вдохновенно, словно находясь среди архитекторов, рисовал картину ближайшей к памятнику Рембрандту застройки. — Все будет сугубо в голландском стиле. Ну, как поставить поэту Котомкину (памятник – ред.) здесь? Но его мы поставили — вот там (имеется в виду площадь Никонова, где летом был установлен памятник поэту Серебряного века, участнику Белого движения Александру Котомкину-Савинскому – ред.)».

Уверенности в том, что губернатор Марий Эл и Лаврентий Петрович — одно и то же лицо становится все больше. Г-н Маркелов переходит к сравнению великого живописца с основоположниками и практиками коммунизма. Сравнение начинается с примеров монументальной скульптуры, оставшихся от советского прошлого: памятника Ленину на Центральной площади, барельефов классикам марксизма-ленинизма на некоторых зданиях:

«…Рембрандт, я считаю, талантливей, чем Маркс и чем Энгельс. Это величайший гений. А вот о них (Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе – ред.) еще споры идут — кто они такие…»

Наконец, занавес приподнимается настолько, что сомнений в том, что Лаврентий Петрович —  это и есть губернатор Марий Эл, не остается:

«…Детально я в стихотворной форме расскажу, почему я ставлю ему (речь идет о памятнике Рембрандту – ред.), а не кому-то другому. А на какие деньги — я только что рассказал. Этот чудной человек увеличивает налогооблагаемую базу республики. Он мог бы этого не делать, этот человек. Он мог бы в Чувашию поехать, в город Владимир там, его везде ждут. Но просто он хочет поставить здесь».

На этом месте в драматических произведениях обычно пишут:

«Занавес».