Наша страна довольно давно и весьма прочно встала на патриархальные рельсы. Именно поэтому считается, что домашнее насилие в России неизбежно. Домостроевское утверждение «жена, да убоится мужа своего» поддерживает это весьма широко распространенное заблуждение.
Есть большой соблазн сказать, что Россия всегда была патриархальной страной, но это будет неправдой. Киевская Русь в свои первые столетия была больше европейской, нежели азиатской державой. Не меньшее искушение представляет и желание объявить патриархат источником всех бед, которые обрушились на нашу страну. Но и это объяснит только одну сторону вопроса. Многие, особенно восточноевропейские государства, проходили через этот этап развития, но практически ни в одной стране он не определяет сегодня отношения в семьях. Показательно, что ложно-патриотически настроенные граждане гордятся «особым путем России» и утверждают, что именно благодаря насилию в семье наша страна воспитывает «нормальных мужиков» и в любое время готова дать отпор любому врагу. Хотя на самом деле, именно архаичные формы отношений в семье сегодня стали гирей на развитии всего общества. Армию же они просто убивают.
Потому главный вопрос здесь не в том, чтобы понять, откуда пошло насилие в семье, а в том, чтобы изменить сознанием многих миллионов граждан нашей страны. А эта задача будет посложнее разрешения любых экономических и даже инфраструктурных проблем.
Немодный нынче классик марксизма-ленинизма однажды сказал как отрезал: «Семья – ячейка общества». Сегодня он не в моде, но определенный смысл в этом рассуждении был и есть. Действительно, когда перед обществом стоит задача выживания, патриархальность в семье и авторитаризм в обществе работают на нее. Особенно, если общество это живет крестьянским трудом. Принципы здесь очень простые – в таком обществе ни детям в семье, ни подданным в государстве не нужно собственно развития. В семье родителям достаточно передать детям ровно ту сумму навыков и умений, которая необходима для выживания. Если учесть, что выживание – процесс непрерывный, то вся передача навыков осуществлялась по принципу «делай, как я». Поведение типа «шаг влево, шаг вправо» означало гибель не только для оступившегося, но и (зачастую, а в перспективе – с высокой вероятностью) для всей семьи. Насилие здесь было насущно необходимым – для воспитания в современном смысле у родителей не было ни времени, ни особой необходимости. Другими словами, для того чтобы вернуть оступившегося отрока на единственно верную траекторию жизни, ему нужно было дать оплеуху с соответствующей стороны.
Практически то же самое получалось и в государственных масштабах. Главными задачами российского государства в течение многих веков было приращение территории и подавление внутренней смуты. И там, и тут насилие было самым простым и до определенных моментов эффективным способом их реализации. Рекрут должен был бояться унтер-офицера больше, чем врага-басурманина, а крестьянин – своего барина, больше, чем неурожая. Конечно, как у любой системы тут были издержки – в основном, в виде трупов и калек. Но при тех темпах рождаемости, которые бывают в странах с преимущественно сельскохозяйственным населением, большой бедой это не становилось. В армии, к примеру, как абсолютно конструктивный использовался лозунг «Девятерых забей – десятого представь». Имелось в виду соотношение рекрутов, призванных и добравшихся затем до вершин службы.
Конечно, все это отзывалось ожесточением общества и бунтами, происходившими в России довольно часто и кроваво, но отчасти компенсировалось религией и территорией страны, в которой не возбранялось сбежать куда-нибудь на Дон и уже там выстроить свой уютный небольшой патриархат.
Продолжалось такое положение вещей ровно до того момента, как Россия решила встать в один ряд с индустриальными державами. Огромные массы народу устремились в города. А там перед населением стояли уже совсем другие задачи. И вот-тут все у нас забуксовало. Если в Англии процесс урбанизации занял около четырехсот лет, в Германии – 250, во Франции – около трехсот, то Россия попыталась сформировать городскую культуру за два поколения. Естественно, что девушек из деревни вывезти удалось, а вот деревню из девушек – отнюдь. Начались эксцессы: система муштровки в армии уже не работала, Россия стала терпеть поражения в войнах от тех стран, боевые навыки которых базировались не на страхе перед начальством, а на других добродетелях. Молодые просвещенные люди – студенты, рабочая аристократия, часть офицерства – в ответ на телесные наказания развернули жесточайшее сопротивление. В педагогике кроме ЦПШ (для детей крестьян) и гимназий (для отпрысков знати) стали появляться реальные училища, где к выпускникам были совсем другие требования. В частности, умение критически относиться к любым изначальным и имманентным сущностям. Появилась пресса – настолько «зубастая» и «цепкая», что сегодняшние блогеры могут только вздыхать…
После того, как власть захватили большевики, ситуация на какое-то время стабилизировалась и даже стала двигаться к лучшему. Но, увы, долго выдержать это направление не смогли и они – начиная с тридцатых годов прошлого века, архаика снова стала захватывать огромные слои советского общества. А после того, как советская власть приказала долго жить, исчезла и социальная прослойка, которая, как могла, сопротивлялась этому процессу и отвергала насилие, как в стране, так и в семье – техническая интеллигенция. Она была очень нужна руководству СССР – поскольку создавала оружие, но она же стала могильщицей своей страны. Техническая и творческая интеллигенция всем своим существованием отвергала архаику, в которую СССР погружался все глубже.
Сегодня в России сложилась уникальная ситуация. С одной стороны, общество очень далеко ушло от тех стандартов, которые были, например, при Иване Грозном. Интернет дает возможность практически мгновенно обмениваться информацией; угроза голода пока не так реальна, как в те времена; благосостояние хоть и падает, но до уровня шестнадцатого века, будем надеяться, не упадет еще долго. С другой стороны, как часто пишут СМИ, в системе УФСИН, в полиции и армии подавление личности путем запредельного насилия стало нормой, причем чаще всего эти действия не наказуемы и даже поощряются. В школах процветает травля детей – как со стороны сверстников, так и от педагогических коллективов, что иногда отзывается массовыми расстрелами. Да и в семьях процветает насилие, пусть оно и не так часто становится предметом освещения в прессе.
А что же при этом делает государство, которое все-таки состоит из семей, как из ячеек? А оно, с одной стороны, тянет общество в прошлое, к примеру, насаждая религиозные практики в работу тех институтов, которые, согласно Конституции, должны существовать исключительно в светском поле. С другой – всеми силами старается доказать свою приверженность к «западным ценностям», к примеру, той же ювенальной юстиции. При этом реализация этих западных практик выстраивается так, что из них берется только карательная часть, а вся гуманитарная вычеркивается за ненужностью. Одновременно, через подконтрольные СМИ у народа формируется ненависть к западному образу жизни, где, оказывается, ни жену, ни детей под настроение даже обозвать нельзя не то, чтобы ударить.
Как на этом фоне развивается насилие в семье, чем оно отзывается в обществе и что в этом случае предпринимает государство – поговорим в самое ближайшее время.
