Почему Путин способен ввести войска в Белоруссию

Ответ Артёму Шрайбману

Белорусский политический обозреватель Артём Шрайбман написал текст о том, что есть 10 причин, почему не будет вторжения России в Беларусь. Хочу поспорить со Шрайбманом, ответить на все 10 его аргументов. Признаю, что многое в моих рассуждениях основано на предположениях, но они противопоставлены точно таким же предположениям Шрайбмана. Читателям судить, чьи предположения вернее.

1. «Россия не спасает падающие режимы войсками. Вывезти лидера — да, спасать режим, у которого не осталось базы поддержки — нет. Единственное исключение — Сирия, но там уже была гражданская война, и российские войска не оккупировали территорию, в основном работали через авиаудары. Кого у нас бомбить? Цеха МТЗ и Белаза? Или бастующую Белтелерадиокомпанию?»

Российские ЧВК, чьи действия явно координировались из Минобороны, очень даже участвовали в успешных сухопутных наступательных операциях в Сирии. Белорусские чиновники и силовики как база поддержки у Лукашенко остаются. Да и не будет никакой войны в Белоруссии – весь государственный аппарат, армия и спецслужбы Белоруссии мгновенно после вторжения лягут под Россию. Все их зарплаты и привилегии будут сохранены, еще деньжат подкинут, как в Крыму в 2014. В быту большинства после российской оккупации ничего не изменится.

2. «Белорусы не хотят внешней интервенции и не хотят в состав России. Вот самый свежий опрос Академии наук: за вступление в состав РФ — меньше 7%. За более тесный союз — меньше 25%. Остальные за дружбу независимых стран. Беларусь не Крым, который типа просил его спасать от фашистов. Тут розочек не будет». 

Оккупация – не соревнование в популярности. Без розочек здесь можно обойтись, достаточно молчаливой покорности. Что указывает, что выступающие против России белорусы способны на эффективное сопротивление российской армии? Ничего. Боевой подготовки и оружия у большинства протестующих нет, готовности уходить в лес партизанить – тоже.

3. «Народ, который не просит его спасать, придется удерживать большой силой. Оккупационные войска в десятки тысяч человек. А если начнется партизанщина, которая почти неизбежна в таком случае и на таком общественном подъеме, — сотни тысяч. И тысячи жертв. Более нежного пути просто нет». 

Военная сила у России есть. Про готовность протестующих белорусов к вооруженной борьбе и вероятности многочисленных жертв – смотри выше.

4. «Такая интервенция — это потеря белорусского народа еще более надолго, чем украинского. Народа, который сегодня дружелюбен к России. По опросам лаборатории Вардомацкого — больше 70% выступают за сегодняшний формат отношений — без границ и таможен, лишь 5−7% — за разрыв связей».

Вполне может быть, что в глазах Путина потеря белорусского народа – именно что победа оппозиции, а вторжение – единственный способ предотвратить эту потерю.

5. «Добавьте к этому еще поток гробов домой, претензии собственного народа, которому не объяснили, что в Минске бандеровцы рвутся к власти, а также — беспрецедентно суровые санкции Запада».

Не будет никакого потока гробов – только единичные смерти. Войны на Украине и в Сирии показали, что российское общество безразлично к потерям контрактников и бойцов ЧВК на этих войнах, не требует из-за этих потерь остановить войны. Пропаганда быстро объяснит россиянам, что оппозиция собиралась запретить русский язык в Белоруссии. Беспрецедентно суровыми санкциями Запада пугали уже в 2014-м, но полного ареста российской собственности и счетов, эмбарго на поставку нефти и газа не случилось. Вполне может быть, что не случится и сейчас. Опыт 2014 года показал, что россияне готовы смириться со снижением своего уровня жизни в обмен на достижение внешнеполитических целей, которые россияне считают нужными. 

6. «А все ради чего? Ради неухода Беларуси в ЕС? Сегодняшняя оппозиция за это не выступает. Да это и абсурдно при нынешней зависимости Минска от Москвы. Выход из ЕАЭС с закрытием доступа на российский рынок — это остановка всей экономики в течение месяца. Мы должны России больше 70% своего внешнего долга».

В глазах Путина – ради непоявления баз НАТО под Смоленском. Светлана Тихановская говорила, что союзное государство России и Белоруссии не нужно. Полнейшая экономическая зависимость от России Украины, Грузии, Прибалтики не мешает им вести антирусскую политику. Почему с новой Белоруссией должно быть по-другому?

7. «Вторжение не решает и проблему внутренней стабильности. Рабочие не вернутся на заводы, будет обвал банковской системы, придется вливать десятки миллиардов на гуманитарные нужды. А это пять Крымов по населению. Напомним, экономика России еще и сама не оправилась после коронавируса».

Денежный аргумент – весомый, но в глазах Путина аргументы за вторжение могут оказаться более весомыми. Когда бастующие столкнутся с тем, что им будет не на что жить, они мигом вернутся на работу.

8. «Протестующие не выступают с антироссийскими или прозападными лозунгами. Этой повестки нет вообще. Кремль не слепой и видит это. Россия приняла результаты таких же не связанных с внешней повесткой революций в Кыргызстане и Армении. Москва всегда переориентируется на побеждающую сторону. Особенно понимая, что эта сторона не более враждебна, чем власть, берущая российских граждан в предвыборные заложники».

Уход Шеварднадзе в Грузии в 2003-м тоже не был связан с антироссийской повесткой. Но при новой власти случилась война с Россией. На Майдане в 2013-м не кричали про плохую Россию, но первым законом новой власти на Украине было ограничение в правах русского языка. Путин это помнит.

Асад в Сирии, Мадуро в Венесуэле проигрывали до того, как Россия начала им помогать. И вообще ошибка автора считать, что люди в политике всегда принимают рациональные решения, основанные на долгосрочном прогнозировании последствий этих решений. На деле многое зависит просто от того, как именно о ситуации в Белоруссии Путину доложат сподвижники, что он сам захочет услышать. Вероятно, Путин верит в националистические антирусские протесты в Белоруссии, проводит прямые аналогии с Украиной. Донесения какого-нибудь Николая Патрушева – ознакомьтесь с его публицистикой — укрепят его в этой точке зрения. Мы о том, что творится в его голове, знаем мало, при том что важнейшие решения Путин в России принимает единолично.

К тому же военное вторжение – отличный способ для России убрать от власти Лукашенко, сменить его на управляемую фигуру. Невооруженным глазом заметно, как Лукашенко Путина в последние годы раздражает.

9. «Почитайте заявление Кремля после утреннего разговора с Лукашенко. Там много про дружбу народов и недругов, но ни слова про поддержку нынешнего белорусского президента. Кремль занял выжидающую позицию».

Это решение может быть пересмотрено в любой момент в свете новых обстоятельств, понимания, что Лукашенко своими силами не удержится.

10. «Для юристов. Устав ОДКБ не предусматривает военной помощи без внешней агрессии (вооруженного нападения, угрожающего безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитету) на государство-члена. Лукашенко всю кампанию обвинял в этом россиян, а теперь пытается изобразить угрозу с Запада. Но ее в этой ситуации даже сложно придумать. По слухам, высокопоставленные россияне и европейцы уже созваниваются и посмеиваются с этих рассказов. Гибридное нападение со стороны Telegram-канала NEXTA в уставе ОДКБ не прописано».

Международное право – бессмысленная бумажка. Так было, есть и будет всегда. Захотят в Кремле найти правовое обоснования вторжения в Белоруссию – найдут. Политику определяет единственно соотношение сил и ресурсов. Пока получается, что ответить на российское вторжение Белоруссии нечем.

Вышесказанное не означает, что ввод войск России в Белоруссию неизбежен. Вполне могут сыграть аргументы против: это дорого, разумнее договориться с оппозицией в Белоруссии, надежда, что Лукашенко удержится сам. Но исключать оккупации я бы не стал.