Я хочу продолжить тему судебных решений, связанных с условно-досрочными освобождениями, изменением режима отбытия наказания и замены наказания на более мягкое.
Поводом послужило недавно состоявшееся в Скопинском районном суде решение в отношении одного из осужденных (назовем его гражданин А. – не будем нарушать законодательство о персональных данных и прочее). Кратко фабула выглядит так. Осужденный по ст. 105 УК РФ (Умышленное убийство) на 16 лет гражданин А. через 8 лет написал ходатайство о замене неотбытой части наказания в виде лишения свободы принудительными работами. Раньше замена на принудительные работы была возможна по истечении ⅔ срока, в конце 2018-го были внесены поправки в рамках гуманизации системы, по которым на принудительные работы стало можно выходить через ½ срока. Специально не останавливаюсь на том, как это принималось и какие слова говорились. Принимаем как факт, что эта норма, с точки зрения законодателя, учитывает тяжесть и иные характеристики преступлений (иногда законодатель хочет подчеркнуть особое отношение к тем или иным статьям, это находит прямое отражение в Кодексе – там по общему правилу условно-досрочное освобождение по особо тяжким преступлениям может быть применено через ⅔ фактически отбытого срока по ряду статей, также относящихся к особо тяжким, сделана оговорка – наркотические, террористические и преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних – ¾, а за преступления против несовершеннолетних, не достигших четырнадцатилетнего возраста, должно быть отбыто не менее ⅘ срока).
У осужденного гражданина А., подавшего ходатайство о замене лишения свободы на принудительные работы после 9 лет отбытия наказания в колонии строгого режима, отсутствуют непогашенные гражданские иски, отсутствуют взыскания, имеется 34 (!) поощрения, он характеризуется администрацией исправительного учреждения исключительно положительно (трудоустроен, работает добросовестно, вежлив, занимается самообразование, вину признал, в содеянном раскаивается и так далее). То есть с точки зрения и учреждения, да и самих осужденных, если отпускать (не на волю, а на принудительные работы!), то более соответствующей всем возможным и невозможным критериям кандидатуры быть не может.
Но (!). Суд принял решение отказать. За полчаса судебного процесса судья районного суда Р. сделала следующие выводы, цитирую по определению суда: «… факты добросовестной трудовой деятельности осужденного А., о чем свидетельствуют полученные им поощрения… не являются свидетельством его полного исправления, поскольку в соответствии со ст. 9 ч. 2 и ст. 11 ч. 2 УИК РФ соблюдение требований федеральных законов, определяющих порядок и условия отбывания наказания, то есть установленного режима содержания, занятие общественно-полезным трудом – являются прямой обязанностью осужденного лица». Вы искали демотиваторы? Получите. Оказывается, то, что человек работает, ни о чем не говорит – он итак должен работать. Только посмотрите статистику, сколько в колониях неработающих. Теперь их станет еще больше.
Далее. «Наличие у осужденного А. поощрений суд рассматривает лишь как начало его становления на путь исправления». Ок, сколько их (поощрений) должно быть, чтобы считать это не началом становления, а устойчивым вставанием – 50? 70? 100?
Далее. «Согласно ст. 43 УК РФ одной из целей наказания является восстановление социальной справедливости, нарушенной совершенным преступлением. А. осужден за совершение умышленного особо тяжкого преступления против жизни и здоровья, что свидетельствует о повышенной общественной опасности его личности и наряду с вышеизложенным создает сомнения в достижении цели его перевоспитания». Почему бы не добавить: «а администрация колонии, которая 9 лет за А. наблюдает, – идиоты, не понимают, перевоспитался он или нет» и «законодатель тоже был не в себе, когда принимал поправки в УК, где общественная опасность личности, совершившей умышленной особо тяжкое преступление, учитывалась при определении условий и сроков, при которых может быть произведена замена наказания на более мягкое».
Что удивительно, тот же суд принимает положительные решения в отношении осужденных с множеством взысканий и гражданскими исками. На вопрос «Как?» осужденные закатывают глаза и усиленно трут большой палец об указательный.
Особенность конкретно этого дела в том, что А. действительно по всем критериям является эталонным осужденным. У остальных либо есть взыскания, либо поощрений намного меньше, либо иски непогашенные или ее что-то. После этого «суда» многие вообще отказались подавать ходатайства, цитирую: «Теперь точно ясно, что без заноса денег вопрос не решить, если уж А. отказали».
Не так давно читал статью о внедрении в ряде стран электронных судов, причем как раз при рассмотрении подобных дел, связанных с УДО или изменением режима осужденным. Есть четкий и понятный набор критериев и характеристик, выполняются – свободен, нет – сиди исправляйся. Электроника справится, а вот написать, что «все положительные моменты суд рассматривает лишь как начало становления на путь исправления» машина точно не сможет. Она же машина.
