Репортаж «Медузы» из Марий Эл: Казанков. Маркелов. И товарищ Сталин

«Приезжайте на наш островок социализма», — говорит мне по телефону директор мясокомбината «Звениговский» Иван Казанков. «Островок» находится в небольшом поселке Шелангер, в 60 километрах от столицы республики Марий Эл — Йошкар-Олы. В самом поселке нет ничего необычного: население чуть больше двух тысяч человек, дороги разбиты; есть школа, центр культуры, церковь, мечеть, два года назад открыли детский сад «Родничок». Из достопримечательностей — памятник погибшим в Великой Отечественной войне. 

Шелангер попал в заголовки федеральных и иностранных СМИ после открытия здесь трехметрового памятника Сталину (если считать вместе с постаментом) — рядом с проходной мясокомбината «Звениговский». Сталин приветственно машет рукой проходящим мимо комбината.

Ранним утром работница «Звениговского» убирает с постамента высохшие цветы и поправляет венки. В нескольких метрах от памятника — административное здание. К его дверям приделан выкованный герб СССР. Такой же герб, только позолоченный, помещен на фасад строения, а на крыше развевается красный флаг. Рядом с памятником стоит бюст Ленину, вокруг висят плакаты с лозунгами вроде «Поднимем село — спасем Россию», «Наша цель — социализм, от каждого по способностям — каждому по труду».

Правозащитники установкой памятника были возмущены. «В 1991 году парламент РФ большинством голосов, в том числе и фракция коммунистов, проголосовали против тоталитаризма, сталинизма, диктатуры, признав эти явления чуждыми для нашей страны», — говорил директор музея истории ГУЛАГа в Йошкар-Оле Николай Аракчеев. По его словам, «нынешнее поколение управленцев забыло, что через застенки сталинских лагерей прошли тысячи марийцев». 

В будни вся жизнь поселка проходит на комбинате. Парковка заполнена машинами работников: сюда приезжают даже из соседних регионов, некоторые — на вахтовых автобусах. Масштаб «Звениговского» можно оценить по тому, что ради его сотрудников прямо у проходной работает небольшой рынок — на нем можно купить одежду, обувь, диски с фильмами и компьютерными играми. «Они работают целыми днями с раннего утра до позднего вечера, ходить по магазинам нет времени, покупают у нас», — говорит одна из продавщиц. Обычно она торгует на рынке в районном центре Звенигово, но раз в неделю приезжает сюда только ради одного часа — с 11 до 12 дня, когда у рабочих обеденный перерыв.

Другая продавщица, девушка лет двадцати пяти, живет в Шелангере. Она работала на предприятии у Казанкова, пока не ушла в декретный отпуск. Зарплата хорошая, было много тяжелой работы, но в целом ей нравилось. «А что мне Сталин? Мне все равно, я вообще никого не поддерживаю», — удивляется она. Потом, правда, добавляет, что на последних выборах голосовала за «Единую Россию».

«Хочу обратить внимание нашего правительства, где брать источники, чтобы восстановить Россию, — говорил Казанков на церемонии открытия памятника. — 25 лет разваливаем Россию — и надо, наверное, обратиться опять к товарищу Сталину и посмотреть, как действовать в этой ситуации». 

Мы сидим в переговорной комнате Казанкова — здесь он обычно проводит планерки с сотрудниками. Ему 73 года, за его спиной стоит застекленный шкаф, уставленный иконами, чуть правее на стене — портрет Сталина и цитата: «Наше дело правое — победа будет за нами».

За три года до появления памятника Казанков помог открыть в поселке церковь: «В целом, я православный, когда помру — мне обязательно крест поставят. Мы церковь содержим — платим за газ, электроэнергию. На что попам жить? У них дети, семьи. Тоже помогаем зарплатой».

Казанков возглавил комбинат «Звениговский» еще в 1979 году — тогда здесь производили 180 тонн мяса в год вместо положенных по плану 300. «Сплошная пьянка. К тому же 90% успеха предприятия зависит от руководителя, а здесь их меняли каждый год — что из этого может выйти? — говорит Казанков. — Нет руководителя — нет и цели. Поэтому я дал себе слово, что отсюда не уеду, хотя предлагали». 

Он начал реформы: внедрил цеховую структуру, уволил заместителей — стал работать напрямую со специалистами. «Мы поднялись — были в десятке лучших производств по стране, — рассказывает он. — Но в 1990-е стало непонятно, как жить, нас отпустили на вольные хлеба и смотрели, выживем мы или нет».

В начале 1990-х он обратился за помощью к первому президенту Марий Эл Владиславу Зотину. Тот, по словам Казанкова, ответил: «Теперь это твои задачи, а моя задача — обложить налогом». Комбинат сам начал искать клиентов, а для того, чтобы продолжать платить зарплату вовремя, бухгалтеры, бригадиры — все люди, которые, как казалось Казанкову, могли продать товар, — принялись ездить по поселкам и предлагать продукцию. Кредиты брать он принципиально отказывался.

«Каждый вечер ставили длинный стол, выкладывали туда заработок за день. Я же должен был создать напряжение и сказать: „Так мало принесли? Куда мы с такими деньгами пойдем?“ А про себя думал: если сам поеду, не продам ничего, я не торгаш. Но это прием руководства: работник должен знать, что с него спросят», — рассказывает Казанков.

Поклонником Сталина он стал тогда же, когда «Звениговский» начал адаптироваться к рыночной экономике. Казанков, до этого относившийся к советской власти равнодушно, восстановился в партии, а после расстрела Белого дома в октябре 1993 года вывесил на крыше административного здания комбината красный флаг. Так он отреагировал на то, что «страна разрушается, а производства, в том числе „Звениговский“, власти „стали неинтересны“».

«Двуглавый дурацкий герб висит у всех глав районов, он из сказки или откуда? А у нас — серп и молот, снопы со всеми 15 республиками, — объясняет Казанков свою любовь к советской символике. — Зачем нам российский? Пусть будет нормальный». Российский флаг ему вообще не нравится: «Во Второй мировой войне под триколором воевали враги СССР, а под красным знаменем сражались победители. И теперь мы должны его искоренять, что ли? Даже прокуратура меня в начале девяностых пыталась сбить с панталыку. Объяснил им: это не я, а участники войны под этим флагом победили, я только принял их назидание, тут криминального ничего нет».

Поставить памятник Сталину на территории «Звениговского» — тоже идея Казанкова. «Я ни Сталина, ни Ленина особо не читал, — признается он. — Но Сталин знал, что творится на фронте и в тылу, все умел расставлять. Он для меня, как говорит молодежь, кумир». Когда Сталин умер, Казанкову было 11 — по его словам, он помнит: люди между собой говорили: «Кто его заменит?» — а учителя плакали. Долгое время Казанков не интересовался политикой, но сейчас уверен, что альтернативы Сталину в России до сих пор нет.

«Работники не были против? Ведь наверняка многие семьи пострадали от репрессий», — спрашиваю я Казанкова. Он вздыхает, откидывается на спинку кресла и обращается к своей помощнице: «Анжела, доставай Сталина». Помощница приносит книгу «Сталин и время» Нелли Леозновой — бывшего сотрудника МВД, а сейчас марийского писателя и члена местного литературного клуба «Патриот». Издание этой книги Казанков профинансировал сам. Он показывает пальцем на обложку и вкратце объясняет: «Вопрос в том, как преподнести репрессии. Моя точка зрения: пользуясь тем, что Сталин один, оппозиция — Бухарины, Троцкие, Зиновьевы, которым очень не нравился его авторитет, — репрессировала простой народ от его имени. Пока до него доходили отголоски — дело уже оказалось сделано. И Сталин был вынужден тех, кто репрессировал народ, тоже репрессировать — и правильно делал. Посмотри сейчас, как губернаторы воруют на Сахалине или в Коми. А Сталин бы этого не допустил — уничтожил бы. Они что, даром что ли, разваливают? У народа утаскивают. А Сталин думал о народе, поэтому я отношусь к нему с большим уважением. Как мне еще к нему относиться?»

Разрешения на установку памятника Казанков ни у кого не спрашивал — территория комбината частная, а работники, считает он, доверяют его решениям. «Они меня спасали — все люди поголовно подписали письмо Путину, когда у меня были проблемы. Я должен оправдать их доверие. И пока ни анонимно, ни лично никто не сказал, что Сталина не надо, — народ-то прекрасно знает, кто возродил страну».

Проблемы, о которых говорит Казанков, начались в конце 1999 года, когда он избрался депутатом Госдумы от КПРФ. Основным его соперником был Леонид Маркелов, нынешний губернатор Марий Эл, — он набрал 25% голосов, Казанков — 37%. «Мы хотели блокировать любой закон, который был против народа, но они все равно проходили. Сердце кипит, нервы не знаешь куда девать, — рассказывает он. — Но сделать абсолютно ничего не удалось — в Госдуме я протирал штаны. А Маркелов через год стал президентом Марий Эл и сказал: „Я тебе никогда не прощу, ты мне дорогу перешел. Сроки депутатские пройдут — и через три дня я тебя посажу“».

Так начался конфликт между президентом республики и директором одного из самых крупных предприятий в Марий Эл. Маркелов за 15 лет президентства приезжал на «Звениговский» только один раз — предложил перемирие при условии, что Казанков не будет выставлять свою кандидатуру на губернаторских выборах в 2004 году.

«Оказывается, он просто боялся, хотел выиграть в первом туре. Я говорю: „Мне ведь не самому решать, есть коммунисты, [лидер КПРФ Геннадий] Зюганов“. Я переговорил с Геннадием Андреевичем и решил, что не хочу выдвигаться, буду в хозяйстве работать». Через несколько дней в местных газетах появились заметки, что Казанков поддержал Маркелова и заявил, что «коней на переправе не меняют». На очередном собрании партии он объяснил, что это неправда, но «худой мир лучше доброй ссоры» — Маркелов пообещал не трогать «Звениговский» и дать КПРФ спокойно работать в регионе.

В 2008 году Казанков попал в аварию. «Ехал посмотреть работу на поле, смотрю, по моей полосе едет „Камаз“, — говорит он. — Почти месяц пролежал в коме. Потом два года не вставал с кровати — перенес два инфаркта, диабет, не заживали раны, мне дали инвалидность первой группы». Он достает из внутреннего кармана пиджака справку об инвалидности — на ней написано: «Полная потеря работоспособности». Сфотографировать ее не дает: «Подумают еще, что жалуюсь».

«Про Маресьева слыхали? Он обе ноги потерял и плясать научился, — продолжает он, убирая справку. — Вот и я подумал: если лежу, то что, должен подыхать, что ли? Сначала встал на костыли, потом шагать начал, добавляя каждый раз по сто метров. У меня постоянно вылетало бедро — его приходилось обратно вставлять. В Германии сделали операцию, поставили титановую пластинку, теперь и я плясать могу».

На последних губернаторских выборах в сентябре 2015-го кандидат от «Единой России» Маркелов снова победил в первом туре — набрал 50,76% голосов. Кандидат от КПРФ Сергей Мамаев — 32,33%. Казанков уверен, что Маркелов приписал себе эти 0,76%, а если бы был второй тур — проиграл бы коммунисту. Казанков считает его «бездельником» и критикует федеральные власти. «Медведев про импортозамещение часто говорит — чушь несет. Чем заменим? Россия не выпускает технику, — горячится он. — Я патриот: мы покупали воронежское оборудование. Но оно намного хуже импортного. Пытались у себя найти — ничего нет, вранье одно и обещания».

Губернатор Казанкова тоже терпеть не может. На знаменитом видео, где Леонид Маркелов, недовольный тем, как его встретили в деревне Шимшурга Звениговского района, пригрозил в ответ «раскопать дороги», упоминает он и Казанкова: «А когда это Маркелов говорил — и три года вы ждали? Это вы Казанкова можете всю жизнь ждать, а я сам к вам приезжаю и вам делаю».

Казанков уверен, что Россию обустроить можно только сталинскими методами. «Вот импортозамещение, — рассуждает он. — Когда Советский Союз отставал от зарубежных стран, Сталин вызывал ученых и спрашивал: „Когда мы дойдем до их уровня?“ Те говорят, что это долгая история, сразу нельзя, надо выкупить двигатели, а еще лучше — самолеты. В итоге в 1939 году у нас пошли двигатели, а в 1943-м на Курско-Орловской дуге мы уже имели полное господство в воздухе».

Нынешняя политика федеральных властей, считает он, совсем не работает. «Каждый год обещают подъем, но только с 1990-х годов все падает, — сокрушается он. — С каким уважением я буду к ним относиться? Поля не засеваются, где-то уже растут высокие березы и сосны. И после этого что остается говорить? России нужна крепкая рука».

На вопрос, разве не является Путин той самой крепкой рукой, он отвечает: «Подполковник и генералиссимус — так себе сравнение. Крепкая рука — понятие растяжимое. Для каких она целей? Для развития или для защиты олигархов, которые разворовали страну и имеют по несколько яхт».

Охотнее всего Казанков говорит о зарплатах своих рабочих и о производственных показателях: он настаивает, что он не политик, а хозяйственник и его задача — поднимать зарплату на тысячу рублей в год вне зависимости от того, кризис в стране или нет. «Живем за свой счет, средняя зарплата у нас — тридцать восемь тысяч рублей. Конечно, кто-то получает десять, кто-то двадцать. Но у основных рабочих — например, свинарок — больше сорока тысяч зарплата, — сыплет он цифрами. — Попробуйте найти такое в деревне». Его зарплата — примерно в два раза больше, чем у обычных работников, эту пропорцию он сохраняет всегда. «Я не покупаю себе яхты, рабочим всегда говорю: „Вы видите мою зарплату, в конвертах не получаю“. Тут у нас о социализме написано: это не уравниловка, а каждому — по труду. Так и во всей стране должно быть, мое мнение, хотя, может, у кого-то есть вариант лучше».

На самом комбинате меня иногда спрашивают, из какого я издания, и шутят: «Интернет, кто вообще это читает? У нас свое издание есть — „Голос правды“». Это местная партийная газета, свежий номер посвящен тому, что Сергей Казанков, сын владельца «Звениговского» и продолжатель дела отца, будет бороться за место в Государственной думе в сентябре 2016-го.

В коридоре офиса «Звениговского» лежит подшивка газеты «Правда». Весь последний номер полностью о Сталине, углы газеты истрепаны. Ее листают сотрудники комбината, пришедшие на планерку, которая начинается в два часа дня. Звучит короткий звонок, и 30 человек, стоявшие рядом с переговорной Казанкова, заходят внутрь. Те, кто не успевает, бегут по коридору; опозданий здесь не любят. «Журналисты попросились поснимать планерку — у них минута», — начинает собрание Казанков. За минуту никто не говорит ни слова.

Возле кабинета стоит бизнесмен по имени Рафиль, он несколько лет продает «Звениговскому» зерно. Рафиль ждет встречи с Казанковым, а потом собирается в Йошкар-Олу и соглашается меня подбросить. По дороге я спрашиваю, не настораживают ли его симпатии Казанкова к Сталину. «Я со многими работаю, но расплачивается со мной в срок только Казанков, мужик держит слово. Некоторые должны мне по восемь миллионов рублей, „Звениговский“ — всего полтора, — смеется Рафиль. — А Сталин? Мне все равно, чем он увлекается, — лишь бы деньги вовремя платил».

По данным марийского республиканского общества «Мемориал», за время правления Иосифа Сталина в республике было репрессировано 40 тысяч человек; 7 тысяч человек были расстреляны.

Источник https://meduza.io/