Межрегиональный интернет-журнал «7x7» Новости, мнения, блоги
  1. Республика Карелия
  2. «Теперь я понимаю состояние тех людей, которые в этой тюрьме сидели в 1937 году»

«Теперь я понимаю состояние тех людей, которые в этой тюрьме сидели в 1937 году»

Интервью руководителя карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева после выхода из СИЗО

Анна Яровая, фото Сергея Маркелова
Юрий Дмитриев
Фото Сергея Маркелова

Освобождение Юрия Дмитриева из Петрозаводского СИЗО должно было состояться 28 января. Но он пришел домой рано утром 27 января, неожиданно для всех. Спецкор «7x7» Анна Яровая сразу отправилась к нему в гости, чтобы узнать подробности освобождения и планы на будущее.


В последнее время ко мне было какое-то повышенное внимание


— Давайте начнем с сегодняшнего дня. Вас не должны были отпускать сегодня.

— Почему это?

— Вас все ждали завтра...

— Ну вы просто плохо знаете специфику УФСИН. Если освобождение приходится на выходные дни, то выпускают немного загодя. В воскресенье никого не выпускают. Во всяком случае, я узнал еще вчера, что меня выпустят сегодня. Хотя была информация, что выпустят с 9 до 11 утра.

— Но об этом знали только вы?

— Да. Ну я, естественно, писал заявление на имя начальника СИЗО, чтобы сделать звонок домой, предупредить. Но как-то у них не нашлось технической возможности предоставить мне телефон. А сегодня вдруг: в 6 утра подъем, в 6:05 нас уже начали кормить кашей, а еще через три минуты — «с вещами на выход». Я им говорю: «Да какие вещи, ребята, я еще позавтракать не успел». «Ну вам же сказали, что вас сегодня освободят?». «Да, но с 9 до 11». «Нет, надо сейчас. Быстрее. Бегом, бегом». И без пяти семь я уже был выпровожен за все эти двери.

— Проводили торжественно?

— Да. Начальник тюрьмы самолично меня провожал. И другие люди там были, которых сегодня быть не должно. Вообще в последнее время ко мне какое-то повышенное внимание. И из Москвы провожали товарищи в полковничьих погонах. Самолет, к сожалению, не смог приземлиться в Петрозаводске по погодным условиям. Нас завернули в Пулково. Так что и в Питере товарищ полковник приходил и лично стоял с конвоем, ждал пока нас отправят.

— До дому-то как добирались?

— Ну вообще, я пытался у прохожих спросить телефон. Но, очевидно, близость к этому учреждению их пугала, или, может, я не очень выглядел. В общем, телефон в руки мне никто не доверил. Поймал такси и доехал до Кати.

— Расскажите, что происходило за этот год, чем вы занимались? Катя говорила, что вы страдали оттого, что не можете работать, что там показывает по ТВ только один канал не очень интеллектуальный…

— Скажу так: время даром я там не терял. Бодрости духа тоже не терял. Если человек попадает в непонятную ситуацию, не очень простую, которую нельзя отменить, надо менять отношение к ней. Я так и сделал. Страдать мне особо было некогда. Конечно, «Первый канал» целый день смотреть невозможно, так что приходилось договариваться с сокамерниками, и сильно одиозные передачи мы просто не смотрели, просто выключали телевизор.

— Чем занимались?

— Во-первых, я много чего знаю про эту тюрьму. Я знаю судьбы многих людей, которые в этой тюрьме побывали в 1937–1938 году. Я знаю людей, которые ходили по этим коридорам, сидели в этих камерах, в том числе и в той, где я находился. Теперь я понимаю их тогдашнее состояние, каково было им сидеть, их внутреннее состояние, их переживания. Ведь они тоже были брошены в тюрьму по каким-то ложным доносам, по ложным обвинениям. И как они тоже были оболганы, оторваны от семьи, названы врагами народа, шпионами, контрреволюционерами и так далее. Я теперь понимаю, о чем они там думали, смотря на этот потолок или на пол, или проходя по коридорам. Как мечтали увидеть своих родных и близких... Как оскорбляло их то, что их считают врагами. Загадывать не буду, но весьма возможно, что если не отдельную книгу, то главу о тех, кто прошел через эту тюрьму, я напишу.



Люди, которые сюда приходят — это совесть России

— Вы как вообще, кроме телевизора, информацию получали о происходящем? Газеты выписывали? Катя что-то приносила или Виктор Михайлович [Ануфриев, адвокат]?

— Что-то Катя приносила, что-то Виктор Михайлович. Но у Виктора Михайловича информация была очень дозированная [смеется].

— Но поддержка в суде чувствовалась? Первый раз в истории петрозаводского суда аплодисменты и такая встреча в коридорах. Приставы спрашивали: «Что вообще происходит, что за артист появился? Почему все хлопают?». Как вы это все воспринимали?

— Это мощная поддержка. Это, действительно, очень трогает и вселяет какую-то надежду, что не смогут тебя растоптать, как бы этого им ни хотелось. Поэтому всем спасибо, кто приходил. Действительно, не одно судебное заседание было, а около тридцати. Сидишь внизу [в суде], ждешь, когда поведут наверх, приставы между собой разговаривают, мол, опять под аплодисменты попадем и под камеры. Я им: «Правильно, ребята. Почистите перышки, ботинки, чтобы все блестело».

— Каждый раз мы видели, что менялся состав приставов. Готовились они к чему-то?

— Ну, у них там какие-то свои инструкции. К какому-то мелкому воришке придет, может, пара друзей. А тут целый коридор людей. Не пойми чего стоят. Да еще и хлопают. Чего от вас ждать? Когда такого вурдалака в наручниках проводят [смеется].

— Страшное дело...

— Страшное дело. Я потом уфсиновцам говорил, когда они спрашивали, чего это там хлопают: «Ребята, люди, которые сюда приходят, — это совесть России. Они побороли в себе страх, пришли сюда, чтобы поддержать меня». Ну, кто-то начинает задумываться, но многие не понимают.

— Какие самые сложные моменты помните с 1 июня, когда суд начался? Какой был самый тяжелый период?

— Самый тяжелый был период, это, наверное, общение с моим следователем. Это до суда еще. А суд — это уже инстанция, которая должна разбираться в том, что он написал, и в том, что говорили. В суде львиная доля успеха — это работа адвоката. Это он все грамотно выстроил, мы с ним постоянно были на связи, он удерживал меня от разных выступлений и жестких слов [во время заседаний суда].

— Когда вас отправили в Сербского, никто не ожидал, что все так быстро закончится.

— Я думаю, что все-таки свою роль сыграли обращения общественности. Ведь не одно обращение даже напрямую к президенту было. Не то чтобы меня оправдать, а с тем посылом, что давайте хоть разбираться так, как положено по закону, а не так, как вам хочется. Но очевидно все-таки, что где-то отмашка была. Потому что так стремительно: на самолете туда, на самолете обратно. Сегодня петух не прокукарекавши, а меня уже в темноте отпускают...

— В Сербского, я понимаю, были, по сравнению с СИЗО, хорошие условия?

— Да. Почти что курорт.

— Там и передачи чаще были?

— Каждый божий день. Я завел маленький листочек, на котором отмечал все. Вместе с продуктами присылали какие-то фотографии, какие-то книжки, каждый божий день кто-нибудь отмечался. Папирос там или еще чего-нибудь. Так что забыт не был.

— Какая самая необычная передача была, которую вы получили?

— Самая необычная передача? Когда мне наконец-то принесли пакетик с «Беломором». Я по нему соскучился. Я сорок лет курю «Беломор», а вынужден был курить какие-то сигареты. После этого я весь запас сигарет, который у меня был, начал товарищам по несчастью раздавать.


Надо вернуть людям 125 тысяч имен спецпереселенцев

— Чем сейчас займетесь? Пока вы были в СИЗО, вышли две ваши книги. Сейчас что: новая книга будет? Новая тема?

— К сожалению, перед арестом мне оставалось совсем немного, может, полмесяца или чуть побольше, для того, чтобы закончить труд десятилетней продолжительности, это книга о спецпереселенцах в Карелии. Мне осталось там несколько глав дописать. Сейчас постараюсь восстановить все наработки и постараюсь это все закончить. Буду воспитывать детей, внуков, писать книги, то есть продолжать заниматься тем, чем я и занимался.

— Значит, книги...

— Я вот что знаю: надо успеть дописать книжку, потому что надо вернуть людям еще примерно 126 тысяч имен [спецпереселенцев], о которых давно и прочно все забыли. Все — это я имею в виду государственные структуры. Их где-то раскулачили, откуда-то привезли сюда. Здесь половину или больше половины уморили, закопали в лесных кладбищах. Здесь остались их потомки, примерно процентов 25 из ныне живущего населения Карелии — их потомки, я им хочу дать информацию об их бабушках, прабабушках, прадедушках. Откуда они родом, где их корни, где их родовое гнездо. Рассказать, как сюда этих людей привезли, кто их там раскулачивал. Что с ними здесь делали, где их уморили, где они лежат похороненные. Мне важно, чтобы такие кладбища, как Красный Бор, Сандармох — у нас их, к сожалению, в Карелии больше тридцати, и как бы мы ни хотели, я и мои друзья, — у нас просто не хватает ни ресурсов, ни времени, чтобы за этими кладбищами ухаживать. Вот я и хочу объединить их хотя бы по спецпоселкам, этих родных людей. И пусть они узнают, съездят, поставят чего-нибудь на этих кладбищах.

 

На пикет пока не пойду

Завтра должен состояться пикет в вашу поддержку.

— Ну, состоится и состоится. Чего там пикетировать. Пришли бы лучше сюда ко мне чаю попить.

— Вы туда не пойдете?

— Нет, пока не пойду никуда. Подождите, ребята. Не надо пока. Дайте хоть к домашней обстановке привыкнуть. Я понимаю так: сидел бы я в СИЗО, еще какой-то смысл у того пикета был бы. А сейчас?

— Ну в любом случае дело продолжается. Никто не знает, чем оно кончится.

— Да, никто не знает, чем это кончится. Пока я здесь.


Внимание! Курение вредит вашему здоровью.

Материалы по теме
Комментарии (4)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Анатолий
12 фев 2018 22:51

Уважаемый Юрий Дмитриев вы вскрыли еще один пласт истории, которые хотят просто не замечать официальные власти. Я благодарен вам за ваше упорство и непреклонность, что сумели донести эти исторические события до всех нас.

Ольга
16 фев 2018 16:46

Мой дед, уроженец Карелии и дед моего мужа (спецпереселенец из Украины, немец по национальности) расстреляны в Сандормохе. В 2017 году побывали здесь вместе с их правнучкой. Спасибо Вам за Ваш труд. Будем ждать книгу.

Илья.Ухта
24 фев 2018 18:48

Раньше либеральным журна///люхам надо было вой поднимать:
http://ymuhin.ru/node/1715/uvereny-chto-vas-eta-merzost-ne-kosnyotsya

Сергей Феллер
8 апр 2018 13:10

Одно слово - ПРЕКЛОНЯЮСЬ.

Стать блогером
Свежие материалы
Рубрики по теме
Дело ДмитриеваКарелияПетрозаводскПрава человека