Владимир Ермилов в своём посте "Никогда не читайте отзывов о себе" http://7x7-journal.ru/post/35808?r=komi#cm_293652 пишет:

Мне с детства нравится этот мультяшный персонаж, смешной и мудрый. Мы даже стали с ним похожи, как кажется. Его зовут Jeremy, полностью Jeremy Hillary Boob, в буквальном переводе Ермил Дуралей с Холма, он же Nowhere Man, человек ниоткуда, или Человек из Нигде. А может, мы с ним схожи изначально, Бог знает...

 Володя, Вы ошибаетесь. Ермил (правильно Еремей) Дуралей не "человек ниоткуда, или Человек из Нигде", а один из Мудрецов из еврейского штетла - местечка Хелом. Зовут его в честь библейского пророка Йирмея́ху, («Господь возвеличит»), что по-русски звучит в церковном варианте Иеремия, а в просторечном Еремей, Ерёма, а по- английски Джереми, уменьшительно Джерри. Таким образом диснеевские кот Том и мышонок Джерри - это Фома и Ерёма. Происхождение имени Ермил греческое. http://www.astromeridian.ru/imya/znachenie_imeni_Ermil.html Хеломские мудрецы - персонажи ашкеназского фольклора.

Мне хочется Вас и других читателей "7х7" с ними познакомить.

Фарфоровый завод Гарднера. Середина XIX века

Марина Меламед

Хеломские мудрецы

Кто не знает габровские анекдоты? Ну, помните, классический – про то, что габровцы отрезают кошкам хвосты, чтобы закрывать быстрее двери – и от этого в доме становится теплее... Болгары смеются над собой, и всему миру смешно, и переведены эти байки на многие языки.

А вот еврейские дурацкие байки мы не знаем, у нас все всерьез, две тысячи лет скитаний, какие шутки... Мы вообще на идиш не разговариваем, а на каком еще языке можно так шутить, обо всем и еще о чем-то? Чтобы смех сквозь слезы, а слезы сквозь смех, чтобы еврей стоял как дурак и смеялся сам над собой.

Хотя эти рассказы существуют давным-давно и переведены на многие языки мира. Евреи любят над собой смеяться, особенно в Израиле. Когда среди своих…

«Смеяться полезно, врачи советуют смеяться», – писал Шолом-Алейхем, он это точно знал. Когда человек болен собственной важностью, ему стоит прописывать дурацкие капли. Чтобы хоть на время почувствовал себя идиотом. Это помогает, особенно от мании величия…

Бродячие сюжеты, они уже четыреста лет гуляют от Польши до Киева, включая Израиль. Оригинальный текст существует на идиш, его играют в идишском театре, и есть огромное количество переводов, точнее, пересказов – на английский, немецкий, французский, польский… Автор (еврейский народ) – не возражает.

А вот по-русски хеломские истории известны русскому читателю только в стихах Овсея Дриза в переводе Генриха Сапгира. Это дивные тексты, только авторские, они взлетели над пространством баек и анекдотов в заоблачную даль поэзии, и волшебная интонация Дриза, как колыбельная маленькому Янкеле…

Это другое. В основе хеломских историй – народные байки, прозаические миниатюры, анекдоты про местечко, дурачков, блаженных… Эти истории не очень детские, то есть рассказывать их можно как угодно, тут и сарказм вполне уместен.

Город Хелом, еврейское местечко, действительно существовал и шутил, как мог – в Польше. Там он назывался Холм. Евреи там больше не живут, не осталось после войны в Хеломе живых евреев. А персонажи по-прежнему гуляют по миру и шутят над собой...

Хеломские истории взлетают бабочкой, мотивчиком, интонацией, бродят, как дрожжи, в нашей крови. В конце концов, все мы тут – хеломские мудрецы, если вдуматься, даже те, кто ездит в своей машине и умеет завязывать галстук.

Потому что мы с другой стороны («иврим»), и шутки наши абсурдные, и обычная логика к самому существованию еврейского народа имеет малое отношение… Потому что мы живем по книжкам, то есть по одной единственной книге, даже тогда, когда не думаем о ней.

В большинстве мир знает хеломские истории в адаптированном варианте для детей. Скажите на милость, мы с вами – дети? Мы что, так уж изменились за 400 лет, простите, за две тысячи лет скитаний? Ну конечно, мы – дети, «заблудившиеся во взрослости, растерявшие детство среди взрослых своих забот», как писал Ф. Кривин.

Итак, несколько историй, еврейский пересказ перевода с иврита на русский от идиша.

Настоящая мудрость

Не хотелось вас расстраивать, но самый умный человек на земле – это хеломский ребе. Потому что, в отличие от нас с вами, он захотел на собственном опыте убедиться, умный он или дурак. Чтобы знать наверняка.

Потому что про Хелом всякое говорят, дураки, мол, сумасшедшие, не про нас будь сказано… И ребе решил проверить эти слова на практике. А любая практика у еврейского мудреца начинается с теории. То есть, с того, о чем говорит Великая Книга.

А говорит она о том, что, во-первых, что каждый мудрец в чем-то немножечко прав. А во-вторых: «В-вышний хранит глупцов»!

И вот сказал себе ребе: «Я поднимусь на чердак, отброшу лестницу и завяжу себе глаза. Потом начну бродить по чердаку. Будем рассуждать логически – если я глупец, В-вышний сохранит меня в целости и сохранности. Я даже не пошатнусь. Но если я – мудрец, то упаду непременно. Мудреца Он хранить не станет».

Сказано – сделано. Два часа ребе ходил по чердаку, добиваясь истины. Самоотверженный был человек, светлая ему память!

Наконец, он вывалился в окно, сломал ногу и ушиб голову. Лежит он на земле, едва живой, и рассуждает: «Нет, конечно, я знал, что ума мне не занимать. Но чтобы до такой степени!»

Как Хелом родился

Как вы уже знаете, в Хеломе умные поголовно все. Просто невозможно выйти на улицу, чтобы не напороться на мудреца. Или в лавку зайти. Обязательно наткнешься на умника. Спасенья от них нет… Бежишь домой, закрываешь дверь, окна, запираешься, – кого ты видишь в зеркале?.. А вы – кого?..

Каждый из нас твердо знает, кто здесь самый умный! Ну почему?.. Почему же мы с вами такие умные?..

…Говорят, четыреста лет назад назначил Господь одного ангела-порученца для серьезного дела. Дал ему два мешка, один – с умными душами, другой – с глупыми, чтобы засеял он землю умниками и дураками (именно этого нам тогда не хватало!).

И вот летит ангел, рассыпает души горстями. Горсть – над Францией (и изобретут там авангард, и начнут жарить лягушек на медленном огне), горсть – над Америкой (а там откроют демократию и доктора Спока), над Норвегией, над Японией, над Курилами, над пингвинами!

И вдруг он видит Польшу. А в Польше – гору красоты необычайной. У себя в раю он никогда не видел таких гор. Он летит и не может от нее оторвать глаз!

…Конечно, он споткнулся и, естественно, выронил мешок. Ангел рассыпал все умные (!) души. Эти души росли и даже выросли и построили чудный город Хелом. Почти «хал?м». Что на иврите значит – сон, мечта…

И живут в этой «мечте» маленькие люди, бедные евреи на подножном корму…

Нужный размер

У приличного человека все должно быть нужного размера – и обувь, и жена, и шляпа. А в каждом приличном городе должны быть мэрия и кладбище.

В Хеломе не было кладбища. Город молодой, зеленый, а души взрослые и мудрые. Решили мудрецы, что кладбище просто необходимо, всегда понадобится, нужно быть готовыми ко всему. Но как его строить, если пока все живы, и слава Б-гу? Люди не знали, как определить нужный размер. Как можно заранее вычислить размер кладбища? Нужно умножать или делить? Как вы считаете?

Десять мудрецов думали-думали и, наконец, придумали. Все население Хелома вышло из города и легло на землю… Место измерили и построили кладбище. Оно очень пригодилось впоследствии…

Нет, что вы, Хелом не убили. Хорошую шутку убить нельзя. Настоящий Хелом бродит по миру, как призрак коммунизма. Бабочкой порхает. Песенки поет. Что-то такое на идиш…

Соль в Хеломе

«Когда суп пересолен – вините стряпуху, а не соль». Это не я сказала, это Илья Эренбург. Соль он изучил досконально. А лучше – вообще никого ни в чем не вините, иначе соли всегда будет не хватать.

Хелом стоял далеко от моря, и соли ему, конечно, не хватало. Люди думали про соль и обменивались мыслями:

– Соль растет в безлюдной пустыне. Как ее только находят люди? Верблюды ее – да, находят!

– А что такое «соль»? Надо посмотреть гематрию – посчитать буквы. Что бы это могло быть?!

– Я знаю. Это искушение чревоугодием. Нет, это, кажется, я не завтракал…

– Да, курочку к Субботе не мешало бы…

В общем, не мне вам рассказывать. Курочку хотят все. Короче говоря, хеломский ребе предложил купить много-много соли и посеять ее, как капусту. Чтобы потом не покупать втридорога. И не искать ее в пустыне.

Купили и посеяли. А она не растет. День не растет, два не растет…

Это медведи, сказал ребе, я точно знаю. Они приходят из леса ночью, когда все спят, и вылизывают землю. Поэтому соль не растет.

Мудрецы собрались, подумали и решили охранять поля от медведей.

Засеянные солью поля стали по ночам сторожить. Установили дежурство. И ни один медведь на полях больше не показывался!

Сказочный город

А знаете, рассказывают, что где-то есть другая жизнь, нужно только однажды уйти из дому навсегда, не оглядываясь. И потом надо долго-долго идти, пока не придешь в Другое Место. Говорят, что где-то далеко есть сказочный город, где все иначе, хотя и похоже на прежнее. Но только гораздо лучше, чем дома.

И вот, один человек как-то ушел человек из дома. Все ему стало не так, Бросил все, оставил родные стены, семью, детей, заботы… двинулся по дорожке искать сказочный город.

К вечеру человек устал и лег поспать у дороги. А ботинки поставил рядом с собой, и не просто так поставил, – носками по направлению пути. Чтобы не забыть, в какую сторону он направлялся. Вокруг – никого, только лес шумит: спи, говорит, спи.

Спал он и не слышал, как мимо проезжала повозка по той же дороге. И как-то так получилось, что ботинки развернулись в противоположную сторону.

Хотя в Киеве иногда рассказывают, что это не повозка ехала, а наоборот, шел антисемит. И развернул ботинки наоборот нашему герою, который был, наоборот, семитом.

Что-то я не верю в такие добрые шутки сказочных антисемитов. Будем считать –ехала повозка. Утром человек проснулся, обулся и пошел себе дальше. Долго ли, коротко ли… вдруг видит – местечко. Тополя, крыши, собака бегает…

Это, конечно, он – сказочный город! Правду люди говорили – одни только сутки пройти, совсем рядом…

Почему же все такое знакомое? Так похоже на то, что осталось позади… Ну, словно брат–близнец. Нет, не врут люди – похожее, но другое все, волшебное…

Нашел человек себе дом, – ну просто копия его прежнего дома. Там оказались дети… наверное, все еврейские дети чем-то похожи? и женщина, их мать – вылитая жена! Главное дело, оказались у соседей те же самые лица…

Остался человек там жить, и неплохо ему было на новом месте, и жить бы ему там счастливо… но…

Но всю жизнь он страдал от ностальгии!

http://www.informprostranstvo.ru/N168_2012/pritchi.html

Дриз Овсей "Хеломские мудрецы" (1969 г.)

Вчера  lenatoll  показала замечательную, поэтично-нежную книгу О.Дриза "Птичий праздник". По контрасту вспомнился старый тоненький сборник из домашней библиотеки.  Его получила в подарок от школы еще во втором классе. Тогда книга показалась мрачной, темной, но некоторые картинки произвели впечатление сразу и на всю жизнь, а забавные, ритмичные  повторы в стихах  так и подталкивали читать дальше: какой сюрприз ожидает впереди?




Дриз, О. Хеломские мудрецы / пер. с еврейского Г.Сапгир; рисунки Л.Левицкого. - Кемерово: Кемеровское книжное издательство, 1969. - 36 с.

Формат - обычный.
Мягкая обложка.
Тираж - 100 000.

Хотя книга издана местным издательством, посмотрите на эти необыкновенные иллюстрации! Пожалуй, ни один художник, кроме Леонида Левицкого, не передал так своеобразный национальный колорит стихов Овсея Дриза, его фольклорность. 
И если книги одного писателя могут быть такими нежными, как "Птичий праздник", и такими ироничными, как "Хеломские мудрецы", это говорит о редкостном, широчайшем диапазоне автора.

http://kid-book-museum.livejournal.com/123216.html

Овсей Дриз

Леонид Кацис

Когда говорят о типичном поэте, писавшем на идише в советскую эпоху, обычно представляют себе человека, вышедшего из местечка, примкнувшего к какой-то литературной группе (чаще левой), пережившего недолгий расцвет идишской культуры в СССР; а затем, через разного рода трагедии – закрытие еврейских школ, запреты, лагеря, процессы и Катастрофу, – пронесшего любовь к родному языку до последнего дня и своей жизни, и жизни последних советских органов печати на идише.

Не то Овсей Дриз. Этот замечательный поэт и человек стал символом еврейского поэта в самых неожиданных художественных кругах – тех, где вряд ли кто-то вообще интересовался литературой на идише. Образ Овсея Дриза всё еще продолжает формироваться и сегодня, когда его друзья и соратники по московскому андеграунду уже в наши дни становятся классиками. Вот в томике Генриха Сапгира, вышедшем в малой серии «Библиотеки поэта», мы видим портрет Овсея Дриза. Откуда он мог появиться в книге авангардного поэта, хотя и не чуждого еврейской темы? Оказывается, будущие поэты встретились в скульптурных мастерских худфонда еще в 1950-х, и занимались они далекой от художества деятельностью по обслуживанию тогдашних «классиков»...

Будущий друг обоих Игорь Холин писал: «Дриз как мрамор / Как гранит / Который он сам / Долбил / В угоду / Скульптурному комбинату / Вырубая из камня / Шишарей / Мишарей / Не стоящих ни шиша / Сколько песен / Можно было / Сложить за это время…»

Сапгир вспоминал об этом так: «Во главе оравы всей / сидел и пел / стихи / Овсей – / одуванчик – / раздуваясь ореолом… На лице веселом / голом – / выразительные / печальные / беззащитные / отчаянные – / как очередь / полураздетых евреев / к Бабьему Яру / как мальчик в той очереди / которого выхватили / соседи-украинцы / как итальянка в кино – /  хохочет хохочет… и сам не поймет / почему ему грустно / – Можете меня поздравить / с полным собранием / всех моих зубов – И улыбнулся / потирая щетину / – Сейчас я вас покину – / Закрыл глаза – / и открыл опять: / Где был не скажу…»

Не хотел веселый Шика Дриз рассказывать в ресторане ЦДЛ о тех местах, где главным достоинством поэта оказывается полное собрание зубов… О таком лучше молчать, чем говорить в пьяной компании. Однако же именно этот опыт придает слову еврейского поэта ту силу, которая делает его Пророком в глазах отнюдь не только поэтов «барачной» лианозовской школы. Это отметил Сапгир: «Я помню как в кафе / у Курского вокзала / взгромоздившись на стул / Дриз произнес речь: / – Друзья мои! – в пространство / – Говори отец! – / закричали кругом: / сейчас сейчас / седой пророк – / всё объяснит! / Укажет виноватых! / Откроет жизни смысл! / Бородач крестился / на Овсея / как на икону / Николая Угодника / – Нет! не могу – / слез со стула / и ушел пошатываясь – слезы на глазах – / последняя надежда / Подольска и Подмосковья».

Игорь Холин в поэме к 60-летию Дриза описал и Дриза – формовщика скульптуры, и его уже даже не пророческий, а еще более высокий ранг в глазах тех, кто видел в нем иконоподобный лик, – и его будущего переводчика Сапгира. И если сам образ Шики Дриза стал поэтическим образом, то перечтем Холина, который скульптурную деятельность Дриза оценил не в кубометрах советских уродов, а в пророческих чертах поэта-Творца: «Дриз / Бросает в замес / Окурок сигареты Дымок / Окурок / Превращается в мужчину / Имя мужчины / Адам / Дриз / Бросает в замес / Апельсиновую корку / Корка / Превращается в женщину / Имя женщины / Ева…»

Совершенно неожиданно стихи Игоря Холина о Дризе пересекаются со стихами о Звезде, которые оставил нам Самуил Галкин. В одной из предыдущих подборок мы приводили пришедшие к нам из лагеря в Абези разъяснения этого образа, поэтому сейчас мы процитируем Холина без комментариев: «Дриз / Подари мне звезду / Ту / Которой ты касаешься / Своей головой…»

Нельзя не сказать о знаменитых стихах Дриза о Мудрецах из Хелома – этой веселой и грустной хасидской саге, которую русский читатель знает в переводах Сапгира.

Игорь Холин хорошо знал обоих – и в московских ресторанах, и в пивнухе на Курском вокзале: «Шика бен Шика Дриз / Поэт / Патриарх / Иудейский Царь Давид / Поющий / Стихи без слов / Взывающий / Среди толпы / На Курском вокзале / В кафе Националь / В ресторане Москва / Пьяный / Без вина / От любви / От всего / Чем полна наша жизнь / Дриз. Ты меня не любишь / Холин / Холин. Да что ты Овсей / Почему / Ты прекрасный поэт / Один из лучших / Нашего времени / Сапгир / Замечательно перевел / Твои стихи / На русский язык… Дриз / Забывает обо мне / Дриз поет песню…»

Нам кажется, что пение стихов Дриза на непонятном для Холина языке, который он попытался даже имитировать заумью, осталось песней без слов – нигуном, хасидским напевом, хотя Холин мог и не знать этого слова. Недаром русский вариант «Хеломских мудрецов» намного длиннее, чем его идишские оригиналы, а хорошо знавший Дриза и Сапгира художник Виктор Пивоваров даже говорил, что Дриз был одним из персонажей Сапгира. Так действительно могло показаться: многое из того, что на идише было бы простым изложением известных еврейских историй, на русском языке стало поэтическим переложением «песни без слов» по определению Игоря Холина, – напева, слова которого расслышал Генрих Сапгир.

Поэзия Дриза, конечно, намного богаче ставшего знаменитым и переиздающегося по сей день его цикла хеломских стихов. Если же вспомнить, что в начале ХХ века многие антисемиты видели в футуристической зауми признаки растлевающего еврейского влияния на русскую литературу, то еврейские стихи и судьба еврейского поэта Овсея Дриза, отразившиеся в авангарде второй половины ХХ века, продемонстрировали неожиданную плодотворность взаимодействия еврейской литературы и мирового авангарда. Оно реализовалось в первой половине века в американской еврейской поэзии, проиллюстрированной хотя бы Шагалом. Еврейской же поэзии в СССР не суждено было развить удивительный синтез русского авангарда и идишской культуры, возникший в Витебске и Киеве 1910–1920-х годов. Однако в этой перспективе, пусть и неожиданной для традиционного разговора о еврейской советской поэзии, роль и значение Овсея Дриза обретают свое закономерное и неколебимое место.

http://www.lechaim.ru/ARHIV/169/ozhslovo.htm

На идиш первые полминуты, дальше на русском
Мультик. Про евреев. Не нынешних, других. Старых местечковых евреев, наших бабушек и дедушек, которые раньше жили здесь, за чертой оседлости, и которых здесь больше нет. А зох ун вей! Что осталось от них? Книги Шолом-Алейхема, картины Шагала, пара мелодий для скрипки, пожелтевшие фото... И — сказки.


Бабушкины сказки. «Бобе майсес». Так называется фильм киевского режиссера-аниматора Елены Касавиной, который видел я и который, скорее всего, не видели вы. Хотя фильм снят давно, десять лет назад. Сразу по выходе он был встречен как сенсация, получил ряд призов на анимационных фестивалях, был один(!) раз показан по «ТЕТ» и после этого «залег на полку», как говорили в Стране Советов. «Бобе майсес» — первая и, увы, с тех пор последняя большая работа Касавиной.

...Буквы из Торы, картинки-лубки из еврейских книг для детей позапрошлого века. Лубок оживает, и вот уже дорога бежит под ноги старику в лохмотьях и с нимбом о семи звездах над головой. Голос за кадром звучит на знакомом, но непонятном мне языке. Проходит минута, прежде чем рассказчик спохватывается и переходит на русский. «Я им рассказываю, но они ничего не поняли. Конечно! Ну, кто сейчас понимает на идиш?» Это говорится с таким неподдельным акцентом, что я сразу вспомнил нашу бабушку Фаню, земля ей пухом. Мне осталось только разводить руками, когда я узнал, что фильм озвучивал Калягин. Везде наши люди. Но вернемся к фильму. Рассказчик настроен на серьезный лад, ведь старик в лохмотьях и со звездами над головой — это сам Элияhу-пророк. Он странствует по дорогам на Пейсах и стучится в двери еврейских домов. В одних его гонят прочь, в других — сажают за стол и он берет свою чашу... Элияhу ищет праведников и одет как нищий, потому что богатому гостю рад каждый, а нищему — только праведник. Дорога приводит нас в еврейское местечко. Горбатые улочки, белые мазанки (вы когда-нибудь видели евреев, живущих в мазанках?), синагога на майдане. Это местная гордость, ведь ее построил сам реб Мейлах, прадед нынешнего ребе Эле, с пафосом поясняет рассказчик. Он очень хочет поговорить о серьезном в канун праздника, но его сбивает с мысли мирская суматоха. Вы же знаете людей, у них вечно проблемы! Вот переплетчик, цедрейтер. У него грядет пополнение в семействе. Такое счастье, а он в панике — чем кормить очередной рот? И куда он идет со своими проблемами?

Где еще можно прочесть о Хеломских мудрецах?

Эта книга – уникальная антология фольклора евреев Восточной Европы. Основой для нее послужило собрание Ефима Райзе, который посвятил более полувека исследованию письменных источников, а главное – записи устных преданий и легенд, еще бытовавших среди тех, для кого идиш был родным языком. Огромный пласт фольклора на этом уходящем в историю языке дошел до нас только в записях Райзе и, соответственно, доступен только из этого сборника. Собрание Райзе было систематизировано и подготовлено к печати специалистом по восточноевропейскому еврейскому фольклору Валерием Дымшицем. Книга снабжена обширным научным аппаратом. Впервые эта книга вышла в нашем издательстве в далеком уже 1999 году и была сразу же переведена на французский и итальянский языки.
В книге представлены все жанры устной прозы, бытовавшие среди евреев Восточной Европы. Ефим Самойлович Райзе (1904–1970) собирал еврейские сказки всю жизнь: первые записи датированы 1916 г., последние – концом 1960-х. Среди его информантов были самые разные люди: дети и взрослые, жители местечек и столиц, известные поэты, домашние хозяйки и инженеры, профессора, сапожники, портные, учителя, раввин, специалист по научному атеизму и даже профессиональный вор.

http://symposium.ucoz.ru/load/evrejskie_narodnye_skazki/11-1-0-95

Предисловие к книге можно прочесть тут:

http://www.istok.ru/library/Jewish-family/children/jewish-folk-tales/fable_9199.html

Е.С. Райзе сидел за собирание своих фольклорных материалов в том числе и в Коми.