СТИХИ О ЛЮБВИ И ЖИЗНИ

Ли́на Васи́льевна Косте́нко (укр. Лі́на Васи́лівна Косте́нко, 19 марта 1930, Ржищев, Киевская область, Украина) — украинская писательница-шестидесятница, поэтесса.

Родилась в семье учителей. В 1936 году семья перебралась из Ржищева в Киев, где Лина окончила среднюю школу. Училась в Киевском педагогическом институте, Московском литературном институте имени А. М. Горького, который окончила в 1956 году.

Лина Костенко была одной из первых и наиболее примечательных в плеяде молодых украинских поэтов, выступивших на рубеже 1950-1960-х годов.

Сборники ее стихов «Лучи земли» (1957) и «Паруса» (1958) вызвали интерес читателя и критики, а книга «Путешествия сердца», вышедшая в 1961 году, не только закрепила успех, но и показала настоящую творческую зрелость поэтессы, поставила ее имя среди выдающихся мастеров украинской поэзии.

Ограничение свободы творческой мысли, разные «опалы» во времена застоя привели к тому, что довольно длительное время стихи Л. Костенко практически не попадали в печать. Но именно в те годы поэтесса, несмотря ни на что, усиленно работала, помимо лирических жанров, над романом в стихах «Маруся Чурай», за который она в 1987 была удостоена Государственной премии УССР имени Т. Г. Шевченко.

Книги Л. Костенко «Над берегами вечной реки» (1977), «Маруся Чурай» (1979), «Неповторимость» (1980) стали незаурядными явлениями современной украинской поэзии.

Перу поэтессы принадлежат также сборник стихов «Сад нетающих скульптур» (1987) и сборник стихотворений для детей «Бузиновый царь» (1987). Совместно с А. Добровольским — киносценарий «Проверьте свои часы» (1963).

В 2010 году вышел её первый роман в прозе: «Записки українського самашедшого», тему которого издатель Иван Малкович определил, как украинский взгляд на мировое сумасшествие

Почетный профессор Национального университета «Киево-Могилянская академия».

Почетный доктор Черновицкого национального университета (2002); лауреат Национальной премии Украины им. Тараса Шевченко (1987), за роман «Маруся Чурай» и сборник «Неповторимость»); лауреат премии Петрарки (Италия, 1994); лауреат Международной литературно-художественной премии имени Олены Телиги (2000). Также была награждена Знаком отличия Президента Украины (1992) и Орденом князя Ярослава Мудрого V степени (2000), но публично отказалась от звания Героя Украины: «Политической бижутерии не ношу»

Произведения Лины Костенко переведены на английский, белорусский, эстонский, итальянский, литовский, немецкий, русский ("Книга избранных стихов", перевод Василия Бетаки, Париж, 1988 г.), словацкий и французский языки.

Вірші про кохання та життя. Ліна Костенко

СТИХИ О ЛЮБВИ И ЖИЗНИ. ЛИНА КОСТЕНКО

Не говори печальними очима...

Не говори печальними очима 

те, що не можуть вимовить слова. 

Так виникає ніжність самочинна. 

Так виникає тиша грозова. 

Чи ти мій сон, чи ти моя уява, 

чи просто чорна магія чола... 

Яка між нами райдуга стояла! 

Яка між нами прірва пролягла!

Я не скажу і в пам'яті - коханий.

І все-таки, згадай мене колись.

Ішли дві долі різними шляхами.

На роздоріжжі долі обнялись.

Не говори печальными глазами…

Не говори печальными глазами
то, что словами скажет не любой.
Так чувства тихо возникают  сами.
Такая тишина перед грозой.
 
Ты сон мой, или плод моих мечтаний,
иль это чёрной магии был сглаз ...
Какая радуга сияла между нами!
Какая пропасть разделяет нас!
 
Я не скажу «любимый» даже в память.
И все же, в памяти своей  меня храни.
Шли две судьбы различными путями.
На перекрёстке обнялись они.

Я хочу знати, любиш ти мене… 

Я хочу знати, любиш ти мене,

чи це вже сон, який уже не сниться?

Моєї долі пекло потайне,

моя сама від себе таємниця!

Чи ти за мене душу віддаси,

чи розміняєш суєтно і дрібно?

Краса – і тільки, трішечки краси,

душі нічого більше не потрібно.

Чи, може, в цім калейдоскопі літ,

де все нещадно звичне і щоденне,

ти просто мені дивишся услід

і трохи любиш сни свої про мене?

Я знать хочу, ты любишь…

Я знать хочу, ты любишь, иль поблекла
Любовь ко мне; как сон, была  - и нет?
Моей судьбы скрываемое пекло,
хранимый  от себя  самой секрет!
А душу за меня положишь ты,
иль разменяешь  мелочно, натужно?
Лишь красоты, лишь каплю красоты,
а больше ничего душе не нужно.
Иль, может,  в  том калейдоскопе лет,
где беспощадно всё привычно и убого,
ты просто долго смотришь мне во след,
сны обо мне любя свои немного?

Я дуже тяжко Вами відболіла

Я дуже тяжко Вами відболіла.

Це все було як марення, як сон.

Любов підкралась тихо, як Даліла,

А розум спав, довірливий Самсон.

Тепер пора прощатися нам. Будень.

На білих вікнах змерзли вітражі.

І як ми будем, як тепер ми будем?!

Такі вже рідні, і такі чужі.

Ця казка днів – вона була недовгою.

Цей світлий сон – пішов без вороття.

Це тихе сяйво над моєю долею! –

Воно лишилось на усе життя.

Болела Вами, слёзы счастья лила

 Болела Вами, слёзы счастья лила.
Всё было как безумие, как сон.
Любовь подкралась тихо, как Далила,
А разум спал, доверчивый Самсон.
Пора прощаться нам. Настали будни.
На белых окнах  витражи зимы.
И как мы будем, как теперь мы будем?
Уже родные, но чужие мы.
Той сказки дней период был недолог.
Тот светлый сон ушел, возврата нет.
Тот над моей судьбою тихий сполох! -
Остался на всю жизнь сиянья свет.

Моя любове! 

Моя любове! Я перед тобою.

Бери мене в свої блаженні сни.

Лиш не зроби слухняною рабою,

не ошукай і крил не обітни!

Не допусти, щоб світ зійшовся клином,

і не присни, для чого я живу.

Даруй мені над шляхом тополиним

важкого сонця древню булаву.

Не дай мені заплутатись в дрібницях,

не розміняй на спотички доріг,

бо кості перевернуться в гробницях

гірких і гордих прадідів моїх.

І в них було кохання, як у мене,

і від любові тьмарився їм світ.

І їх жінки хапали за стремена,

та що поробиш,— тільки до воріт.

А там, а там… Жорстокий клекіт бою

і дзвін мечів до третьої весни…

Моя любове! Я перед тобою.

Бери мене в свої блаженні сни.

Моя любове!

Моя любовь!

Моя любовь! Стою перед тобою.
Меня ты в  сны блаженные бери.
Не делай лишь послушною рабою,
не обмани  и крыл не оборви!
Не допусти, чтобы свет сошёлся клином,
не отними  то, для чего я живу.
Даруй мне над дорогой тополиной
литого солнца предков булаву.
Не допусти, чтоб стала мелочиться,
на рытвинах стонать  дорог лихих,
чтоб  кости не ворочались  в гробницах
суровых, гордых прадедов моих.
Они ведь, как и я, любовь знавали.
Мир затмевая, лил любовный пот.
Их  женщины  за стремена хватали,
да что поделать, - только до ворот.
А там, а там ... Жестокий клёкот боя
и звон мечей до третьей аж весны ...
Моя любовь! Стою перед тобою.
Бери меня в свои святые сны.
Моя любовь!

КЛИМЕНА

Орел впивався кігтями в рамено,

клював печінку… Але не про те я.

А як тобі жилось тоді, Климено,

нещасна, вірна жінка Прометея?

Ой, можна жити в пущі і в пустелі

і можна харчуватися корою.

Але коли підходила до скелі

і бачила… як він… спливає кров‘ю!

І як та кров по каменю рудому

стікає вниз і капає, червона…

Ковтала сльози і брела додому

чучикати свого Девкаліона.

Тужити, ждати, жити як в пустелі.

Чекать, що хтось у спину засміється:

- Це та, що в неї чоловік на скелі!

Він, кажуть, злодій. Щось украв здається.

КЛИМЕНА

Орёл впивался в плёчо неизменно

И печень клевал, от крови пьянея.

А как же жила ты тогда, Климена,

Жена несчастная Прометея?

Живут же в пустынях и чащах где-то.

И можно питаться сухою корою.

Однако, когда подходила к скале ты

И видела… как он… исходит кровью!

И  алая кровь по рыжим камням

Текла и лилась с отвесного склона.

Глотая слёзы, домой ты брела,

баюкать  малышку Девкалиона.

Тоскуя ждать, жить в пустыне словно.

И слышать, как  кто-то в спину смеётся:

- То та, муж которой к скале прикован.

Он вор, говорят. Что-то спёр, сдаётся.

У світі злому і холодному...

У світі злому і холодному, 

де щастя зіткане з прощань, 

чи ми пробачим одне одному 

цю несподівану печаль? 

Чи будем вік себе картати? 

Але за віщо, Боже мій! 

За те, що серце калатати 

посміло в ніжності німій?!

За ті передані привіти? 

За тихий погляд, що п'янить? 

Нехай це сонечко посвітить. 

Нехай ця туга продзвенить

В холодном и злом этом мире …

В  холодном и злом этом мире
где счастье ткут из прощаний,
простить  бы друг другу смогли ли
нежданную эту печаль мы?
 
Иль  будем  корить себя вечно?
Но  только за что, Боже мой!
 Что сердце забиться беспечно
посмело в неге немой?
 
За  переданные  приветы?
За  тихий взгляд, что пьянит?
Пусть  солнышко это посветит.
Пусть эта тоска прозвенит

Очима ти сказав мені: люблю

Очима ти сказав мені: люблю. 

Душа складала свій тяжкий екзамен. 

Мов тихий дзвін гірського кришталю, 

несказане лишилось несказанним. 

Життя ішло, минуло той перон. 

гукала тиша рупором вокзальним. 

Багато слів написано пером. 

Несказане лишилось несказанним. 

Світали ночі, вечоріли дні. 

Не раз хитнула доля терезами. 

Слова як сонце сходили в мені. 

Несказане лишилось несказанним. 

Глазами лишь сказал «люблю» мне он

Глазами лишь сказал «люблю» мне он:
Душа  экзамен тяжкий сдать боялась.
Как  хрусталя чуть слышный нежный звон,
что не сказал, несказанным осталось.
 
Жизнь шла и миновала тот перрон.
Вокзальным рупором кричала тишина в нас.
Как много слов написано пером.
Что не сказал, несказанным осталось.
 
Светлели ночи, дни темней всё были.
Туда – сюда не раз судьба склонялась.
 Слова во мне, как солнце, восходили .
Что не сказал, несказанным осталось.

 Напитись голосу твого

Напитись голосу твого,

Того закоханого струму,

Тієї радості і суму,

Чаклунства дивного того.

Завмерти, слухати, не дихать,

Зненацька думку перервать.

Тієї паузи у безвихідь

Веселим жартом ратувать.

Слова натягувать як луки,

Щоб вчасно збити на льоту

Нерозшифрованої муки

Невідворотню німоту.

Триматись вільно й незалежно,

Перемовчати: хто кого.

І так беззахисно й безмежно

Чекати голосу твого.

Напитись голосу твого.

УПИТЬСЯ ГОЛОСОМ ТВОИМ

Упиться голосом твоим,

Его пленительным звучаньем.

Той радостью, и той печалью,

И волшебством, рождённым им.

И замирая каждый миг,

Всё слушать, мысли прерывая,

И той неловкости тупик

Весёлой шуткою спасая.

Слова натягивать, как луки.

Чтоб сбить, как пташку налету,

Нерасшифрованной той муки

Пугающую немоту.

Держаться вольно и беспечно.

Ну, кто кого - перемолчим?

Так беззащитно, бесконечно

Твой голос ждать и бредить им.

Упиться голосом твоим.

Не знаю, чи побачу Вас, чи нi

Не знаю, чи побачу Вас, чи ні.

А може, власне, і не в тому справа.

А головне, що десь вдалечині

Є хтось такий, як невтоленна спрага.

Я не покличу щастя не моє.

Луна луни туди не долітає.

Я думаю про Вас. Я знаю, що Ви є.

Моя душа й від цього вже світає.

Не знаю я, увижу Вас, иль нет

Не знаю я, увижу Вас, иль нет.
А может, это, собственно, не важно.
Но где-то вдалеке, что важно мне,
Есть тот,  который, как в пустыне жажда.
 
Чужое счастье звать  не чту за честь.
Туда б и эхо эха не дошло.
Я думаю о Вас. Я знаю, что Вы есть.
Уже от этого в душе моей светло.

Розкажу тобі думку таємну

Розкажу тобі думку таємну, 

дивний здогад мене обпік: 

я залишуся в серці твоєму 

на сьогодні, на завтра, навік. 

І минатиме час, нанизавши 

сотні вражень, імен і країн, – 

на сьогодні, на завтра, назавжди! – 

ти залишишся в серці моїм. 

А чому? То чудна теорема, 

на яку ти мене прирік. 

То все разом, а ти – окремо. 

І сьогодні, і завтра, й навік.

Расскажу я тебе свою тайну

Расскажу я тебе  свою тайну,
жжёт догадка, как солнышко снег:
знаю я, в твоём сердце  останусь  
на сегодня, на завтра, навек.
Жизнь идёт, нанизав беспечно
сотни фактов, стран  и имен -
на сегодня, на завтра, навечно! -
ты останешься в сердце моем.
Как  странна теорема. В чём дело?
Не решить мне её никогда.
То всё вместе, а ты - отдельно.
И сегодня, и завтра, всегда.

Двори стоять у хуртовині айстр

Двори стоять у хуртовині айстр. 

Яка рожева й синя хуртовина! 

Але чому я думаю про Вас? 

Я Вас давно забути вже повинна. 

Це так природно — відстані і час. 

Я вже забула. Не моя провина,— 

то музика нагадує про Вас, 

то раптом ця осіння хуртовина. 

Це так природно — музика і час, 

і Ваша скрізь присутність невловима. 

Двори стоять у хуртовині айстр. 

Яка сумна й красива хуртовина!

Дворы стоят в пурге цветущих астр

Дворы стоят в пурге цветущих астр.
Какая розовая, синяя она!
Но почему я думаю о Вас?
Я Вас давно забыть уже должна.
 
Пространство с временем разъединили нас.
Забыть бы. Нет от памяти спасения -
то старый вальс напомнил мне о Вас,
то эта вдруг цветов пурга осенняя.
 
Всё  так естественно – пурга цветов и вальс,
и  память, что жива и дорога.
Дворы стоят в пурге цветущих астр.
Какая грустная, красивая пурга!

Світлий сонет

Як пощастило дівчині в сімнадцять, 

в сімнадцять гарних, неповторних літ! 

Ти не дивись, що дівчинка сумна ця. 

Вона ридає, але все як слід. 

Вона росте ще, завтра буде вищенька. 

Але печаль приходить завчасу. 

Це ще не сльози – це квітуча вишенька, 

що на світанку струшує росу. 

Вона в житті зіткнулась з неприємістю: 

хлопчина їй не відповів взаємністю. 

І то чому: бо любить іншу дівчину, 

а вірність має душу неподільчиву. 

Ти не дивись, що дівчинка сумна ця. 

Як пощастило дівчинці в сімнадцять! 

Светлый сонет

Как повезло той девушке в семнадцать,
в семнадцать звонких, невозвратных лет!
А что грустна, не стоит огорчаться.
Она рыдает, так устроен свет.
 
Она растет день ото дня всё выше.
Заранее печаль приходит к нам.
Не слезы это, а с цветущей вишни
роса на землю каплет по утрам.
 
Бывают неприятности на свете:

 взаимностью  ей парень не ответил.
Причина, что другая им любима,
а верная душа неразделима.
 
Не стоит этой грусти огорчаться.
Как повезло той девушке в семнадцать!

Осінній день березами почавсь

Осінній день березами почавсь.

Різьбить печаль свої дереворити.

Я думаю про тебе весь мій час.

Але про це не треба говорити.

Ти прийдеш знов. Ми будемо на «Ви».

Чи ж неповторне можна повторити?

В моїх очах свій сум перепливи.

Але про це не треба говорити.

Хай буде так, як я собі велю.

Свій будень серця будемо творити.

Я Вас люблю. О як я Вас люблю!

Але про це не треба говорити.

Осенний день берёзами беремен

Осенний день берёзами беремен.

Печаль, как скульптор, их меняет вид.

И о тебе я думаю всё время.

Только о том не  нужно говорить.

Ты вновь придёшь. И будем мы на «Вы».

Неповторимое возможно ль повторить?

В моих глазах печаль переплыви.

Только о том не нужно говорить.

Пусть будет так, как я себе велю.
И будни сердца будем мы творить.
Я Вас люблю. О как я Вас люблю!
Только о том не нужно говорить.

Ти дивишся. А я вже – як на трапi

Ти дивишся. А я вже – як на трапі.
І слів нема. І туга через край.
Життя іде по «Гаусівській шляпі»*:
отак-от – «здрастуй», а отак – «прощай».

Прощай, прощай, чужа мені людино!
Ще не було ріднішого, як ти.
О це і є той випадок єдиний,
Коли найбільша мужність – утекти.
 

Ты смотришь. Я уже – словно на трапе

Ты смотришь. Я уже - словно на трапе.
Нет слов. И лишь страданье через край.
А жизнь идёт по "Гауссовской шляпе"*:
Вот так вот - "здравствуй", а вот так - "прощай".
Прощай, прощай, мне человек чужой!
Родней, чем ты, не довелось встречать.
Это и есть тот случай роковой,
Где смелость наибольшая - удрать.
* Гауссовское распределение графически имеет форму шляпы (сначала - вверх, затем - вниз).

Хуртовини

Циферблат годинника на розі

хуртовини снігом замели…

Нам з тобою, видно, по дорозі,

бо ішли й нікуди не прийшли.

Знов ті самі вулиці незрячі

і замету хвиля снігова.

Нам з тобою легко так, неначе

вітер нам підказує слова.

— Підкажи найлагідніше слово,

я його слухняно повторю.

Розгуляйся буйно і раптово,

заглуши усе, що говорю! —

Не було ні зустрічі, ні туги.

Не було пориву і жалю.

Я спокійна.

Я щаслива з другим.

Я тебе нітрохи не люблю.

А якщо заплачу і руками

я торкну ясне твоє чоло, —

нас не бачать леви біля брами:

левам очі снігом замело.

ПУРГИ

Циферблат часов на  злом морозе
пурги белым  снегом замели ...
Нам с тобою, видно, по дороге,
шли и никуда  мы не пришли.

Снова  те же улицы безлюдны,
и заносов снежная волна.
Нам с тобою так легко, как будто
ветер нам подсказывал слова.

- Подскажи послушное мне слово,
я его покорно повторю.
Разгуляйся, ветер, буйно снова,
заглуши всё то, что говорю! –

Не было ни встречи, ни печали.
Не было порыва и тоски.

Я  тебя  люблю ещё едва ли.
Я спокойна.
Счастлива с другим.

Если разревусь вдруг – это ветер.
Если  трону  вдруг твое чело, -
даже  львы у входа не заметят:
львам глаза пургою замело.

Красива осiнь вишиває клени

Красива осінь вишиває клени
Червоним, жовтим, срібним, золотим.
А листя просить: – Виший нас зеленим!
Ми ще побудем, ще не облетим.

А листя просить: – Дай нам тої втіхи!
Сади прекрасні, роси – як вино.
Ворони п'ють надкльовані горіхи.
А що їм, чорним? Чорним все одно.

***
Самі на себе дивляться ліси,
розгублені од власної краси.
Немов пройшов незримий Левітан
то там торкнув їх пензликом, то там.
Осінній вітер одгуляв, затих.
Стоїть берізонька — як в іскрах золотих.

Красиво осень вышивает клёны

Красиво осень вышивает клёны

Пурпурным, желтым, серебристым, золотым.

А листья просят: - Вышей нас зелёным!

Ещё побудем мы, не облетим.

А листья просят:  -  Дай нам той утехи!

Сады прекрасны, росы  - как вино.

Вороны, расклевав, едят орехи.

А что им чёрным? Чёрным всё равно.

* * *

Леса удивлены сами собой,

растеряны своею красотой.

Словно пришёл незримый Левитан,

то там коснулся кисточкой, то там.

Осенний ветер отгулял, затих.

Стоит берёзонька, как в искрах золотых.

Осінній день, осінній день, осінній!
О синій день, о синій день, о синій!
Осанна осені, о сум! Осанна.
Невже це осінь, осінь, о! – та сама.

Останні айстри горілиць зайшлися болем.
Ген, килим, витканий із птиць, летить над полем.
Багдадський злодій літо вкрав, багдадський злодій.
І плаче коник серед трав – нема мелодій.

Осенний день, осенний день, осенний!
О синий день, о синий день, о синий!
Осанна осени, о грусть! Осанна.
Ужели уже осень,  о ! - досада

Глаза последних астр  залились болью.
Ковер из птиц на юг летит над полем.
Багдадский вор  украл, наверно, наше лето.
Кузнечик  плачет  среди трав -  мелодий нету.

Осінній день, осінній день, осінній!..

Вечірній сон закоханого літа
і руки, магнетичні уночі.
Вродлива жінка, ласкою прогріта,
лежить у літа осінь на плечі.

Дозріла пристрасть до вогню і плоду.
Пашить вогнем на млосному щаблі.
І торжествує мудрий геній роду
всього живого на живій землі.

Ще літо спить, а вранці осінь встане —
в косі янтарній нитка сивини,
могутні чресла золотого стану,
іде в полях — вгинаються лани.

Близнята-зерна туляться в покоси,
біжить юрба червонощоких руж,
сплять солодко черкуси-негритоси,
біляві яблука і жовта раса груш.

Рве синій вітер білі посторонці.
А в серце літа — щедрий сонцепад.
І зливками розтопленого сонця
лежать цитрини, груші й виноград.

Загусне промінь в гронах перегрітих.
А ляже сніг на похололі дні —
жагучий сон закоханого літа
в холодну зиму бродить у вині!

ОСЕННИЙ ДЕНЬ, ОСЕННИЙ ДЕНЬ, ОСЕННИЙ!..

Вечерний сон возлюбленного лета
и руки  магнетических ночей.
Красавицей, что ласкою согрета,
лежит  у лета осень на плече.

К огню, к плоду дозрела уж природа.
И томным жаром пышет летний зной.
И торжествует мудрый гений рода
всего живого на  земле живой.

Пусть  лето спит, а утром осень встанет -
в косе янтарной нити седины,
могучи  чресла золотого стана,
идет в полях – поля полным полны.

Близнята -зерна жмутся на  покосах,
роз  краснощёких  слышен громкий  туш ,
спят сладко черносливы – негритосы ,
блондинки  яблоки средь  желтой расы груш.

 А синий ветер на  просторы рвётся.
А в сердце лета - щедрый сонцепад.
И слитками растопленного солнца
лежат лимоны, груши, виноград.

Луч загустеет  в гроздьях перегретых.
А ляжет снег в похолоданье  дней -
тот  страстный сон возлюбленного лета
зимой холодной нас вином согрей!

Вечірнє сонце, дякую за день!

Вечірнє сонце, дякую за день!

Вечірнє сонце, дякую за втому.

За тих лісів просвітлений Едем

і за волошку в житі золотому.

За твій світанок, і за твій зеніт,

і за мої обпечені зеніти.

За те, що завтра хоче зеленіть,

за те, що вчора встигло оддзвеніти.

За небо в небі, за дитячий сміх.

За те, що можу, і за те, що мушу.

Вечірнє сонце, дякую за всіх,

котрі нічим не осквернили душу.

За те, що завтра жде своїх натхнень.

Що десь у світі кров ще не пролито.

Вечірнє сонце, дякую за день,

за цю потребу слова, як молитви.

Вечернее солнце, спасибо за день!

Вечернее солнце, спасибо за день!
Спасибо за радость усталости той.
За  этот  лесов просветленный Эдем
и за василёк во ржи золотой.
За  этот  рассвет, и стоянье  в зените,
за то, что смогло глаза опалить мне.
За  завтра, что будет ещё зеленеть,
за то, что успело вчера  отзвенеть.
За небо, за детский лучащийся смех.
За то, что могу, и за то, что должна.
Вечернее солнце,  спасибо за всех,
чьи души чисты до самого дна.
За завтра, что ждет своих вдохновений.
Что где-то в мире кровь не пролита.
Спасибо за счастье этих мгновений,
за эту потребность  в словах, как в молитве.

Життя іде і все без коректур

Життя іде і все без коректур.

І час летить, не стишує галопу.

Давно нема маркізи Помпадур,

і ми живем уже після потопу.

Не знаю я, що буде після нас,

в які природа убереться шати.

Єдиний, хто не втомлюється, – час.

А ми живі, нам треба поспішати.

Зробити щось, лишити по собі,

а ми, нічого, – пройдемо, як тіні,

щоб тільки неба очі голубі

цю землю завжди бачили в цвітінні.

Щоб ці ліси не вимерли, як тур,

щоб ці слова не вичахли, як руди.

Життя іде і все без коректур,

і як напишеш, так уже і буде.

Але не бійся прикрого рядка.

Прозрінь не бійся, бо вони як ліки.

Не бійся правди, хоч яка гірка,

не бійся смутків, хоч вони як ріки.

Людині бійся душу ошукать,

бо в цьому схибиш – то уже навіки

 А жизнь идет и всё без корректур

А жизнь идет и всё без корректур.
И время мчится, а не уняв галопа.
Давно уж нет маркизы Помпадур,
и мы живем уже после потопа.
Не знаю я, что будет после нас,
в какие жизнь оденется наряды.
А время не отстанет ни на час.
А мы живые, и спешить нам надо.
Трудясь, оставить что-то для других,
а мы, мы, ничего, - пройдем, как тени,
чтобы в глазах небесных голубых
Всегда земля была видна  в цветении.
Чтобы леса не вымерли, как тур,
чтоб слов поток  не оскудел, как руды.
А жизнь идет и все без корректур,
и как напишешь, так уже и будет.
Не бойся, коль не удалась строка.
Не бойся откровений – они лечат.
Не бойся правды, что порой горька,
Не бойся мук, что как теченье речек.
Но душу потеряв, не отыскать,
и коль случится это - то  навеки.

МІЖ  ІНШИМ

Коли я буду навіть сивою,

і життя моє піде мрякою,

а для тебе буду красивою,

а для когось, може, й ніякою.

А для когось лихою, впертою,

ще для когось відьмою, коброю.

А між іншим, якщо відверто,

то була я дурною і доброю.

Безборонною, несинхронною

ні з теоріями, ні з практиками.

і боліла в мене іронія

всіма ліктиками й галактиками.

І не знало міщанське кодло,

коли я захлиналась лихом,

що душа між люди виходила

забинтована білим сміхом.

І в житті, як на полі мінному,

я просила в цьому сторіччі

хоч би той магазинний мінімум:

— Люди, будьте взаємно ввічливі! —

і якби на те моя воля,

написала б я скрізь курсивами:

— Так багато на світі горя,

люди, будьте взаємно красивими!

МЕЖДУ  ПРОЧИМ

Когда я буду даже седогривой,

И жизнь моя пойдёт, как дождь косой,

А для тебя останусь я красивой,

А для кого-то, может, никакой.

А для кого-то буду злой, упрямой,

А для кого-то ведьмою и коброю.
А между прочим, если между нами,

То я была и глупою, и доброю.

Была я беззащитной, несинхронною

С теориями всякими и практиками.

Во мне болела, мучаясь, ирония

Со всеми локотками и галактиками.

И не знало мещанское кодло злое,

Когда захлебнувшись от бед – помех,

Выходила к людям с открытой душою,

И была забинтована в белый смех.

И в жизни, словно на поле минном,

Я просила, сможете ежели вы,

Хотя бы тот магазинный минимум:

- Люди, будьте взаимно вежливы!

И  если б на то моя воля,

Написала б везде курсивами:

- Так много на свете горя,

Люди, будьте взаимно красивыми!

ПІСЕНЬКА З ВАРІАЦІЯМИ

І все на світі треба пережити,
І кожен фініш – це, по суті, старт,
І наперед не треба ворожити,
І за минулим плакати не варт.

Тож веселімось, людоньки, на людях,
Хай меле млин свою одвічну дерть.
Застряло серце, мов осколок в грудях,
Нічого, все це вилікує смерть.

Хай буде все небачене побачено,
Хай буде все пробачене пробачено,
Хай буде вік прожито, як належить,
На жаль, від нас нічого не залежить...

А треба жити. Якось треба жити.
Це зветься досвід, витримка і гарт.
І наперед не треба ворожити,
І за минулим плакати не варт.

Отак як є.  А може бути й гірше,
А може бути зовсім, зовсім зле.
А поки розум од біди не згірк ще, –
Не будь рабом і смійся як Рабле!

Тож веселімось, людоньки, на людях,
Хай меле млин свою одвічну дерть.
Застряло серце, мов осколок в грудях,
Нічого, все це вилікує смерть.

Хай буде все небачене побачено,
Хай буде все пробачене пробачено.
Єдине, що від нас іще залежить, –
Принаймні вік прожити як належить.

ПЕСЕНКА С ВАРИАЦИЯМИ

И всё на свете нужно испытать,

И каждый финиш – это старт, по сути,

И наперёд не следует гадать,

И о прошедшем плакать позабудьте.

Что ж, будем веселы, среди весёлых,

Пусть мука мелется в муку и впредь.

В груди застряло сердце, как осколок,

Но ничего, всё это лечит смерть.

Дай Бог увидеть то, что не видали,

Дай Бог простить, что прежде не прощали,

Достойно жизнь прожив, уйти в свой час.

Жаль только, не зависит то от нас.

А нужно жить. Век нужно вековать.

С  закалкой, опытом и выдержкою будьте.

И наперёд не следует гадать,

И о прошедшем плакать позабудьте.

Так и живём. И хуже век  быть мог.

Бывали беды злее на земле.

Пока твой мозг от горя не прогорк,

Не будь рабом и смейся, как Рабле!

Что ж, будем веселы, среди весёлых,

Пусть мука мелется в муку и впредь.

В груди застряло сердце, как осколок,

Но ничего, всё это лечит смерть.

Дай Бог увидеть то, что не видали,

Дай Бог простить, что прежде не прощали.

Увы, зависит лишь одно от нас –

Достойно жизнь прожив, уйти в свой час.

Страшні слова, коли вони мовчать,

Страшні слова, коли вони мовчать,

коли вони зненацька причаїлись,

коли не знаєш, з чого їх почать,

бо всі слова були уже чиїмись.

Хтось ними плакав, мучивсь, болів,

із них почав і ними ж і завершив.

Людей мільярди і мільярди слів,

а ти їх маєш вимовити вперше!

Все повторялось: і краса, й потворність.

Усе було: асфальти й спориші.

Поезія - це завжди неповторність,

якийсь безсмертний дотик до душі.

Страшны слова, когда они молчат,

Страшны слова, когда они молчат,
когда они умолкли нарочито,
когда не знаешь ты, с чего их почать,
ведь  все слова когда-то были чьи-то.

Ища их, кто-то был страдать готов.
В начале и в конце – слова живые.
Людей так много и так много слов,
а ты сказать их хочешь как впервые!

Все повторялось в жизни: вёсны, зимы.
Все было: красота и омерзение.
Поэзия - всегда неповторима,
 к душе бессмертной в ней прикосновение.

ДОЛЯ

Наснився мені чудернацький базар:

під небом у чистому полі,

для різних людей,

для щедрих і скнар,

продавалися різні Долі.

Одні були царівен не гірш,

а другі – як бідні Міньйони.

Хту купляв собі Долю за гріш.

А хто – і за мільони.

Дехто щастям своїм платив.

Дехто платив сумлінням.

Дехто – золотом золотим.

А дехто – вельми сумнівним.

Долі-ворожки, тасуючи дні,

до покупців горнулись.

Долі самі набивались мені.

І тільки одна відвернулась.

Я глянула їй в обличчя ясне,

душею покликала очі…

– Ти, все одно, не візьмеш мене, –

Сказала вона неохоче.

– А може візьму?

– Ти собі затям, –

сказала вона суворо, –

за мене треба платити життям.

А я принесу тобі горе.

– То хто ж ти така?

Як твоє ім'я?

Чи варта такої плати?

– Поезія – рідна сестра моя.

А правда людська – наша мати.

І я її прийняла, як закон.

І диво велике сталось:

минула ніч. І скінчився сон.

А Доля мені зосталась.

Я вибрала Долю собі сама.

І що зі мною не станеться, –

у мене жодних претенсій нема

до Долі – моєї обраниці.

СУДЬБА

Приснился однажды мне странный базар:
и был в чистом поле он  будто бы,
для  щедрых и скряг
предлагался товар,
товар тот был разными Судьбами.

Одни - как царевны, так хороши,
другие – страшны, как вороны.
И кто-то Судьбу покупал  за гроши.
А кто-то -  за миллионы.

И кто-то счастьем своим платил.
А кто-то – душой незапятнанной.
И кто-то – золотом золотым.
А кто-то платил непонятно чем.

Судьбы-гадалки, тасуя дни,
бойко народ зазывали.
Сами ко мне просились они.
И отвернулась одна лишь.

Я посмотрела  - лицо ясно,
душою глаза позвала...
- Ты не возьмешь меня всё равно, -
Она неохотно сказала.

- А может возьму?
- Зачем тебе я? -
сказала она, со мной споря, -
Ведь нужно жизнью платить за меня.
А я принесу тебе горе.

- Так кто же ты такая?
Узнать мне пора,
чтоб плату такую отдать?
- Поэзия – мне родная сестра.
А правда  - родная нам  мать.

И я ее приняла, как закон.
И чудо  случилось большое:
закончилась ночь. Прошёл странный сон.
Судьба же осталась со мною.

Сама выбрала Судьбу из других.
И что  со мною не станется, -
ПРЕТЕНЗИЙ НЕТ У МЕНЯ НИКАКИХ
к Судьбе - моей милой избраннице.

Переводы с украинского Марка Каганцова